При этом она посмотрела на меня. Ее слова и взор я посчитал за своеобразную благодарность и ответил ей восхищенным взглядом. Ее щеки слегка порозовели. Пряча от меня свой взгляд, она снова склонилась над разбитым лицом офицера. Больной поймал мой взгляд и, нахмурившись, сказал, мешая английские и русские слова:
— Гм! Эта девушка… Наталья Александровна Панина… моя невеста.
Очарование роли благородного разбойника, спасшего девушку из лап оголтелых бандитов, сразу потускнело, сменившись чувством незаслуженной обиды. Следом исчезло желание общаться с соотечественниками.
«Вот и делай после этого людям хорошее. Бандитом обозвали вместо благодарности. Хрен вам с бантиком! — но взглянув снова на девушку, я заколебался. — Ты что, окончательно оскотинился? Как-никак земляки».
В этот самый момент девушка посмотрела на меня.
— Извините меня, пожалуйста, что я не сразу выразила вам свою благодарность! Большое вам спасибо за столь неоценимую помощь! — молодая девушка говорила на великолепном английском языке. — Вас, наверно, послал сам Господь, мистер!
Она говорила искренне и от души, и мне было приятно. Даже не осознавая, что делаю, я начал шарить по карманам. Девушка хотела еще что-то сказать, но замолчала, глядя за моими непонятными действиями. Вслед за ней на меня уставились и оба мужчины. Достав из кармана деньги, я хотел отдать их девушке, но в последнюю секунду подумал, что это не совсем удобно, и ткнул пальцем в больного:
— Протягивай руку, мистер. Кое-что дам!
Тот несколько секунд недоуменно смотрел на меня, потом медленно протянул мне ладонь с дрожащими пальцами. Все, что нашел в карманах, я теперь складывал на ладонь подпоручика. Мозг автоматически считал деньги.
«Три бумажки по пять. Одна — десять долларов. Доллар. Еще один доллар. Полдоллара и четыре… нет, пять четвертаков. Десять центов и пять центов. Все».
— Это вам… — начав говорить, я вдруг замялся от неожиданно мелькнувшей в голове мысли: «Блин! Она может подумать, что я покупаю ее…»
Я не был стеснительным человеком, но от подобной мысли ощутил неловкость, а тут еще ярко-синие глаза девушки, смотревшие на меня с добротой и недоумением. Я открыл рот, чтобы объясниться, но вместо этого почему-то буркнул:
— Пока!
Затем, резко развернувшись, зашагал в ту сторону, откуда пришел. Неловкость сменилась злостью. Валявшийся на моем пути револьвер я пнул с такой силой, что тот, отлетев далеко в сторону, с сердитым лязгом врезался в груду кирпичных обломков. Я уже сворачивал за угол, как меня догнал женский голос:
— Мистер, подождите!