Белая тень. Жестокое милосердие (Мушкетик) - страница 17

— А все-таки смешно… Хотя бы было за что…

И тогда она, — может, была немножко под хмельком, они все в тот вечер выпили порядком, — чуть заметно сжала его руку и прошептала, не поворачивая головы:

— Так, может… чтобы было за что…

Это была шутка. Он понял эти слова как шутку. И сам ответил шутя. Но… и не совсем шуткой. Он знал: все зависело от его дальнейших слов. Но он не отважился. Конечно, если бы он в самом деле любил Светлану, то не посчитался бы ни с чем. Правда, в то время он уже и сам не мог понять своих чувств к Светлане. Он не мог бы сказать, нравится и нравилась ли ему Светлана больше других красивых женщин, понравилась ли именно потому, что была единственной красивой женщиной из всех, что работали рядом (а первый импульс все-таки шел от него, он стал оказывать ей все больше внимания). Он вообще никогда не мог хорошо разобраться в своих чувствах. Может, потому, что за всю жизнь так и не испытал настоящей большой любви. Той, что будоражит до дна, застит свет, вынуждает поступать нелогично, безудержно, ломает все преграды, а порой и самое жизнь. Ну, может, в ранней юности… Ему тогда нравилась девушка. Он мечтал о ней, мечтал днем и ночью. Столько рубил (в воображении), защищая ее, вражеских голов (они валялись, как капуста на перевалке), столько загнал коней, спасая ее, а обнять или хотя бы взять под руку и проводить из клуба, как обнимали и провожали девушек другие парни, так и не отважился. Потом она уехала на работу в Чернигов — он не поехал за ней. Потом пришла другая любовь. Ему нравилось много девушек. О, это почти точное слово — нравились. Он не мог ради них чем-то пожертвовать. Как, например, смогла для него одна девушка в их студенческие годы. Она любила его пылко, неистово, а когда он отверг ее любовь, бросила университет и уехала на шахты в Донбасс. Потом, рассказывали, она вышла замуж за слепого, ему выжгло глаза в шахте взрывной волной. Теперь, когда Марченко вспоминал о той любви, он понимал, каким был тогда несусветным глупцом. Ведь той любовью он мог утешаться всю жизнь. Омывать в ней душу, дышать ею, просто свить из нее надежное и пожизненное гнездо. Боже, как это много значит, когда кто-то бескорыстно, почти жертвенно идет рядом с тобой, поддерживает, восхищается или даже рыдает от твоих ошибок. Сколько можно сделать при такой поддержке! Как далеко пойти! Нет, он бы не обкрадывал ту любовь. Он бы тоже принес ей счастье. Лелеял бы, пестовал… Он даже трепетал от мысли, как это прекрасно, когда тебя любят. Конечно, в том было что-то и не совсем красивое, ведь все это для себя, для «я», но… разве это дурно — брать себе и давать кому-то? Правда, это немного похоже на торговлю, на товарообмен… Но опять-таки — обмен полезный для обеих сторон и честный…