— Двигаясь вперед, мы не просто движем вперед истину продолжения человеческого рода; к примеру, мы найдем ту единственную истину — как устроен мир. Узнаем точно, что электрон, бегающий вокруг ядра, сгусток энергии (одна из тысяч теорий, бессмысленных уже хотя бы потому, что их тысяча). А потом что? Перестанем искать истину. Надо умирать? Ибо зачем же жить дальше? Истина найдена. Ерунда! Мы, ученые, мало двигаем, развиваем теорию человека. Мир в нас. Хотя мы сами только частица мира, вечной материи. Но что же из того, что он вечен? Истина в кругу человеческих идей. Вы меня понимаете — я говорю не в широком, не в философском толковании. Только в моральном. И конечно, не надо превращать все это в эгоизм, в потребительство. Каждому из нас дан разум, чтобы постичь, что рядом еще миллионы других любовей, мыслей. Уважай их. И подумай о том, стремятся ли люди друг к другу. Ближе ли становится сердце к сердцу, или сердца отдаляются. Сократились пространства, расстояния. А расстояния между сердцами? И может ли быть одна истина для всех сердец? Или хотя бы для двоих? — Он помолчал, улыбнулся и этой улыбкой как бы спустился на несколько ступенек вниз. — Ну, к примеру, для моего и вашего. Я стараюсь уже почти полчаса, а не знаю, чего достиг. Только вижу, что вам к лицу задумчивость. Вы тогда такая… Как женщины на портретах Тициана.
Она отвела взгляд от воды, он снова прочитал в ее глазах заинтересованность. Может, это была не заинтересованность тем, что он говорил, а им самим, но разве не этого он добивался? А еще видел, что у нее глаза умной, опытной женщины, а когда она слушала его, в них проскальзывало что-то детское, наивное, и кто знает, что ему больше импонировало. Пожалуй, последнее. Хотя это было совсем не то, для чего он сюда с ней пришел.
— Я буду слушать вас, если вы оставите вашу привычку охмурять, даже разговаривая на научные темы, — сказала она.
— Есть такая привычка, — согласился Борозна. — Наверное, как и у всех других мужчин. Ведь мы всё делаем, чтобы понравиться вам. Циклофазотроны. Линкоры. Губную помаду. Но что, к примеру, в этом конкретном случае теряете вы? Я становлюсь красноречивее, энергичнее.
— Сгорает много пороху на мысль о том, какое произвели впечатление.
— Но… Если иначе я не могу. Если я именно для этого с вами пошел.
— Ну, тогда другое дело. — Она сказала это как-то особенно, по-деловому. — Приступайте. Что там у вас для начала? Лирическое вступление?
— Эпиграф. «Что спорить: вечен мир — не вечен, когда умрем, нам будет все равно»[2].
— Хороший, ничего не скажешь. То есть вы конец перенесли в начало. В этом есть смысл: мол, все равно все там будем.