Взглянув на прилепленную под потолком камеру, он поинтересовался:
– Ещё гости будут?
Ответа, понятное дело, не последовало.
За окном уже давно сгустилась темнота, но спать никто не хотел: после выматывающей ночи пленники просто уснули сразу, как добрались до гауптвахты, и проспали часов восемь.
– Если гости заявятся – пусть стучат, – хитро улыбнулась Свитари и легонько толкнула Блайза на кровать.
Тот, успевший усвоить, что в некоторых поединках выгодней поддаться и проиграть, послушно упал навзничь.
– Или не стучат… – пробормотала Ри, усевшись на поверженного Блайза. – Мне побоку.
– Как думаешь? – взгляд Эйнджелы переместился с Чимбика на камеру и обратно, – наши тюремщики заслуживают хорошее видео на память?
Её пальцы скользнули по щеке сержанта, а губы ухватили мочку уха и продолжили путешествие по шее.
– Плевать на них, – отозвался Чимбик, прищурившись от удовольствия.
За ним всегда наблюдали, сколько он себя помнил. Учёные из группы контроля, инструкторы, командиры, братья. Репликанты практически не бывали в одиночестве, им не были знакомы человеческие приличия и чувство стыда. Если для Эйнджелы наблюдатели не имели значения, то для него тем более.
«Завтра» могло и не настать, а потому репликант не желал упускать возможность ещё немного пожить по-настоящему.
– А представьте, – весело предложила Свитари, стаскивая с Блайза одежду, – что мы попадём в какую-нибудь обучающую брошюру по вербовке репликантов. И появится у Союза совершенно особенный род войск…
Блайз расхохотался и показал грубый жест в сторону камеры.
– Я не против, – сообщил Чимбик, живо представив себе подобную методичку по вербовке. – Да и братья, думаю, не будут возражать против таких методов…
Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура
Мы стоим в девяти километрах от передовой. Вчера нас сменили; сейчас наши желудки набиты фасолью с мясом, и все мы ходим сытые и довольные. Даже на ужин каждому досталось по полному котелку; сверх того мы получаем двойную порцию хлеба и колбасы, – словом, живем неплохо. Такого с нами давненько уже не случалось: наш кухонный бог со своей багровой, как помидор, лысиной сам предлагает нам поесть еще; он машет черпаком, зазывая проходящих, и отваливает им здоровенные порции. Он все никак не опорожнит свой «пищемет», и это приводит его в отчаяние. Блайз и Нэйв раздобыли откуда-то несколько тазов и наполнили их до краев – про запас. Блайз сделал это из обжорства, Нэйв – из осторожности. Куда девается все, что съедает Блайз, – для всех нас загадка. Он все равно остается тощим, как селедка.