После московской встречи на высшем уровне в мае 1972 года и подписания главами наших двух государств исторической Декларации о принципах отношений, где подчеркивается, что в ядерный век мирное сосуществование не имеет альтернативы, народы всего мира вздохнули с облегчением. Они поверили, что «холодная война» отходит в прошлое. Когда я находился в Москве в 1981 году, чувство облегчения уже уступало место озабоченности и беспокойству. Они переросли в тревогу, когда администрация Рейгана сделала первые шаги на пути развязывания невиданной гонки вооружений, сопровождая это истерическими антисоветскими заявлениями. Какое безумство охватило Соединенные Штаты? С этим вопросом ко мне в Советском Союзе обращались повсюду. Самые горькие минуты мне пришлось испытывать во время импровизированного приема в мою честь в доме одного из работников совхоза «Красноармейский». В приусадебном саду, полном прекрасных роз, выращенных хозяином дома, гостей усадили за огромный стол. Он был уставлен многочисленными яствами, но особенно его украшали огромные блюда с клубникой. Меня просили отведать то одно, то другое и без конца подкладывали угощенье на тарелку.
Мы разговорились о житейских радостях, вещах простых, которые составляют смысл жизни всякого трудового народа. Однако я заметил, что один из мужчин оставался в стороне от общего разговора. Стройный, среднего роста, с сединой, тронувшей его виски, он сосредоточенно молчал и пристально смотрел на меня. Вдруг, будто его терпению пришел конец, он выпалил: «Что вам, американцам, нужно от нас? Почему наша счастливая мирная жизнь не дает вам покоя? Неужели вам мало 20 миллионов наших людей, погибших в войне?» Его губы задрожали — в голосе слышалось скорее отчаяние, чем гнев. За столом воцарилась тишина. Я посмотрел на людей, окружавших меня, и прочитал в их глазах те же вопросы. Хозяин дома был недоволен таким поворотом в разговоре, боялся, что эти вопросы обидели американского гостя. Но чем добрее он был ко мне, чем радушнее меня принимал, тем сильнее росло во мне чувство стыда.
Почему народ, ценою неисчислимых жертв спасший мир от фашизма, вынужден ставить нам эти вопросы? Почему он должен вопрошать об этом нас, американцев? Этот вопрос я задавал себе в то мирное, безоблачное воскресенье. Этот вопрос мы должны задавать себе, познавая истинный характер, истинное лицо нашего безликого противника.
ГЛАВА I
МЫ СТРОИМ БАМ — БАМ СТРОИТ НАС
ОТ ВОЛХОВА ДО БАМА
От пуска Волховской гидроэлектростанции, первенца ГОЭЛРО, до начала строительства Байкало-Амурской магистрали прошло только 56 лет — время, за которое сменилось всего лишь два поколения молодежи. Первое советское поколение парней и девчат, у кого за плечами были уже революция, битвы против объединенных сил белой армии и интервентов четырнадцати государств, борьба с голодом, болезнями и невежеством, опиралось в боях за индустриализацию страны лишь на свой всесокрушающий энтузиазм, всепобеждающую веру в правоту своего дела и мускулы своих молодых рук. А в мае 1981 года на берегах озера Байкал я видел поколение сильных, здоровых молодых людей, обладающих, я бы сказал, уже «врожденным» чувством собственного достоинства. Пыл и страсть крушителей старого мира, наверное, неповторимы. Энтузиазм же строителей БАМа отличался той спокойной уверенностью, что является результатом великих достижений страны в предыдущие десятилетия. Ребята, которых я встретил на Байкале, были весьма квалифицированными рабочими и высокообразованными специалистами. Многие из них к тому времени проработали по 6–7 лет на различных стройках Сибири, участвовали в сооружении гигантских гидроэлектростанций в Усть-Илимске и Братске, прокладывали трубопроводы от богатейших залежей нефти и природного газа, открытых в зоне вечной мерзлоты в Тюменской области, и выдержали лютые морозы зимы 1974 года, чтобы превратить старое поселение в тайге под названием Тында в столицу БАМа. Волховская ГЭС строилась в основном молодежью из окрестных городов и селений. БАМ сооружается молодыми людьми из всех уголков Советского Союза.