– Тогда объясните, уважаемый Петр Васильевич, что это за коммерческое предприятие у вас в кабинете? Подпольная студия звукозаписи? Под прикрытием комсомольского лидера?
Кажется, не бровь, а в глаз! Недо-Василич смутился, взгляд заметался от двери к магнитофонам, от магнитофонов на Лиду; он оглянулся назад, ища поддержки в кабинете комсорга.
– Нет, поддерживать тебя никто не будет, сам пойдешь. – Лида была горда собой, еще бы, так быстро разоблачить извлекателей нетрудовых доходов.
– Куда пойду?
– К заместителю начальника завода товарищу Павловскому, – очень вовремя выручил ее Витька. – Сидеть здесь и ждать.
Витя помчался в кабинет отца. Эдуарду Сергеевичу хватило пары минут, чтобы въехать в проблему. Он вызвал поверженного злодея на ковер, куда его, вырывающегося, привел Витька. Разговор их проходил с глазу на глаз, Витьку из кабинета попросили. В высоком кабинете, не ломая комедию, Петр сразу во всем признался. Да, это была именно подпольная звукозаписывающая студия, оснащенная магнитофонами, которые Игорь Осадчий, как комсорг завода, получил для подшефных школ района, но передавать не торопился. Он пригласил на роль звукорежиссера Петра Ламанова, лаборанта центральной заводской лаборатории, который, почуяв немалые доходы, согласился поучаствовать в преступном сговоре. Осадчий обеспечил фонотеку, искал заказчиков и отвечал за финансы.
– Я, да, крутил бобины, но и только! – валил Петенька все на комсорга.
Когда Осадчий вернулся из горкома комсомола, его участь уже была решена…
Всех денег не заработаешь, но никто мне этого и не обещал. Ладно, пока я здесь на заводе работаю, кстати, не поперли бы и из лаборатории, «там» на книжку капает. А вообще-то без куска хлеба не останусь: хлеб – зарплата на заводе, на масло заработаю гонорарами у Новикова, а икру да осетрину поверх бутерброда мне положит и ко рту поднесет мой новый-старый американский друг.
– Это все, конечно, здорово. Мы – герои, правда, невидимого фронта, ведь сор из избы выносить никто не будет, не напрасно с нас потребовали никому не рассказывать обо всем произошедшем. Да, это все здорово. Но наше расследование провалилось, машины мы так и не нашли. А так все хорошо начиналось. – Витька выглядел очень огорченным.
– Не вешать нос…
– Гардемарины, – продолжила Ирка.
– Я хочу напомнить, что заводоуправление еще стоит, а значит, будем искать дальше.
– Да я там уже все облазил, обсмотрел, обслушал и обнюхал! Нет там больше ничего подозрительного, ну нет! От слова «абсолютно».
– Верю, что нет. Но должно быть, – задумалась Лида. – Или мы пока ничего не нашли. А может, это означает, что ПОКА там ничего и нет. 20 апреля 2020 года в 15:00 было, а 28 февраля 1978 года в 17:30 пока нет! Появится обязательно, но позже.