Путники поднялись по лесенке с скрипучими перильцами.
- А у тебя тут хорошо устроено, - сказал Валентин, стоя в пыльнике и шляпе посредине комнаты с деревянной сосновой перегородкой, цветущей геранью на окнах и оглядываясь кругом.
- Стараемся, чтоб по возможности, - сказал почтительно хозяин, водя своими глазами вслед за взглядом гостя и стоя несколько позади его с тем выражением, с каким смотрит старос-та при приходе барина на работу.
А потом пошло, что полагается: самовар, оладьи, молоко, крутые сваренные в самоваре яйца.
- Вот тут пить не надо, - сказал Валентин.
Хозяин, стоя перед столом, извинялся, что плохо приготовлено и спать, может быть, будет неудобно.
Но Валентин сказал, что все очень хорошо и именно так, как требуется. А спать желательно не в комнате, а где-нибудь в сарае или под навесом.
- Слушаю-с, можно и так, - сказал хозяин. - Пуховички прикажете приготовить?
- Нет, именно этого и не надо, - сказал Валентин. - Спать нужно в сарае и прямо на сене.
- Слушаю-с, - повторил опять хозяин. - А вот Владимир Родионыч... Мозжухин, - может, изволите знать, - так они, когда у меня останавливаются, требуют всегда пуховик.
- А он здесь останавливается?
- Как же, - сказал хозяин, - когда на свою дачу едут. Поговорить очень любят, - прибавил он, улыбаясь, - и чтоб уважали. Хороший господин, простой.
- Вроде меня?
Хозяин несколько затруднился.
- Кто ее знает... разговариваете-то вы как будто просто...
Когда чай кончили, хозяин, забрав ситцевые, сшитые из цветных кусочков, одеяла, поду-шки с наволочками в цветочках, пошел впереди гостей, - каждую минуту предупредительно оглядываясь на поворотах, - под сарай, стоявший у мельницы.
В сарае было темно, пахло сеном, соломой и дегтем, и шевелились на перемете потрево-женные голуби. Надергали охапками сена, которое взбилось пышно, как перина, расстелили впотьмах одеяла и легли, завернувшись в пыльники. Было тихо. Лицо обвевал прохладный ветерок, и слышался усыпляющий шум мельничного колеса, от которого дрожали стены сарая.
- Ты спишь? - спросил Валентин, как-то необычайно быстро устроившись на сене.
- Нет еще, - сказал Митенька.
- Слышишь, как пахнет?
- Слышу, - сказал Митенька.
- Теперь в город не спешишь?
- Нет.
- Ну вот и хорошо...
Митенька лежал на сене, смотрел перед собой в темноту и чувствовал, как в этом свежем, пахучем воздухе мельничного сарая легко дышится и клонит в сон под шум мельничного колеса...
А когда проснулись утром, солнце только что начало пробиваться сквозь ракиты и щели в стены сарая. Утренняя свежесть и ветерок, шевеля соломой навеса, приятно доходили иногда до лица. На перемете мельничного амбара, забеленного мукой и видного в раскрытые ворота, ворковали голуби, и однообразный шум падающей с мельничного колеса воды доносился откуда-то снизу.