И все эти образы и картины в возбужденном бессонной ночью мозгу вставали так ярко, что, казалось, она слышала звуки и радовалась, когда какая-нибудь новая подробность живо и ярко вставала у нее перед глазами, как будто в эту ночь ею было пережито необыкновенное счастье.
После этого бала в день именин, - у нее как что-то особенное, необыкновенное, - осталось картина ужина на рассвете и разъезд гостей, когда она с веткой сирени стояла на подъезде. А потом прошла по опустевшему, как бы сонному залу, где оставалось все не прибрано и стояли отодвинутые в беспорядке стулья, а косые пыльные лучи, проходя сквозь верхние окна хоров, увеличивали еще больше пустоту зала, где за несколько часов перед этим был блеск ночных огней и гром музыки.
Ей не хотелось ложиться спать, чтобы подольше удержать в себе это необыкновенное настроение, которое она никак не могла уловить и объяснить себе, в чем оно заключается. Ей хотелось воспользоваться случаем, провести одной все это раннее весеннее утро с длинными тенями в усадьбе, с утренним свежим щебетанием птиц. Над лугом за рекой еще стелился утренний туман, искрясь сквозь него, неясно синели дали, и утреннее безоблачное небо было свежо, ясно, и хотелось дышать глубоко и впитывать в себя эту радостную, бодрую свежесть.
Она знала, что долго будет жить воспоминанием об этой ночи и ужине на рассвете. Ирина знала, что ни в кого она влюблена не была, но ей нужно было лицо, на которое бы реально была направлена ее влюбленность.
И она избрала таким лицом Митеньку Воейкова, как человека нового в их кругу, немножко смешного своей тужуркой, кисточкой волос и некоторой робкой растерянностью, какую испы-тывают люди, редко бывающие в обществе. Ей нужен был как раз такой, без внешнего лоска и открытой самоуверенности, без готовых светских фраз, которые скучны и не затрагивают, не возбуждают никакого чувства. Нужен был такой, на которого она могла бы как бы украдкой взглядывать и каждый раз убеждаться, что его глаза тоже украдкой смотрят на нее... Ей нужны были эти молчаливые встречи глаз, при уверенности, что он не решится к ней подойти и не нарушит этим тайного очарования их скрытого от всех общения, возникшего между ними.
И так как эти воспоминания, эти картины раннего утра и сонной усадьбы, - когда она бродила одна после бала, - ей были по-новому дороги, то она в первое время как-то замкнулась и избегала вечно не прекращающегося смеха и оживления, которые были там, где находились Маруся и Вася. Ей казалось оскорбительным, если бы она после того вечера на другой же день стала веселиться, смеяться и танцевать. Она инстинктивно берегла в себе редкое и дорогое, точно боясь его заглушить и обесцветить частым повторением.