И тут же цепко схватил ее за руку — увернуться в замкнутом подстольном пространстве Лайне не успела.
— Всё будет хорошо, маленькая госпожа! — крикнул он ей, безумно оскалившись.
Наверное, в его теперешнем понимании это означало милую улыбку.
И выволок из-под стола — хорошо еще, что выволок с внешней стороны, где было посвободнее. Те, кто догадался разбежаться, были уже далеко, рвущиеся же в бой стражники все, как один, попёрли на внутреннюю площадку. Попадающуюся на пути мебель они предпочитали не перепрыгивать, а опрокидывать, так что, пожалуй, вытащили ее из-под стола очень даже вовремя…
Вскидывать ее на плечо, как сделал это Закарис, хлыщ не стал, поволок за собой просто за руку. И все время кричал что-то — визгливо, почти бессвязно. О том, чтобы она не беспокоилась, потому что все будет хорошо, и клялся при этом, поминутно поминая всех трех шемитских богов и называя ее маленькой госпожой.
Наверное, он представлялся сам себе очень грозным и сильным, а она — испуганной маленькой девочкой, которую надо обязательно успокоить и спасти. На деле же испуганным был именно он, и именно себя успокаивал визгливыми призывами то к благосклонности Иштар, то к хитроумию и ловкости бога воров Бела, которому доводилось целым и невредимым ускользать и не из таких передряг.
О, как же он был испуган тогда, славный король Шушана, когда его глупый раб-побратим от излишней старательности прямо на середине праздничного пира снес голову хозяину приютившего их замка королю Асгаллуна Зиллаху, уже почти что провозглашенному еще и королем всего Объединенного Шема! И личная стража убитого, которой горе и боги помрачили рассудок, начала очень шустро рубить в мелкую крошку всех присутствовавших на празднике. Так стряпуха на заднем дворе ловко и быстро шинкует овощи для жарки перед приездом большого количества гостей — Лайне видела это как-то, ещё в Тарантии. И могла бы поклясться, что огромные тесаки летали почти с такой же скоростью.
Так что это именно шушанский король Селиг был испуган тогда до икоты, а вовсе не она.
А она — она тогда просто злилась.
Потому что бежать за длинноногим перепуганным шемитом было трудно, потому что мешалось неудобное тяжелое платье, потому что не дали досмотреть, в конце-то концов!
Вот об этом и будем помнить.
Он был испуган до полусмерти. А она — просто злилась.
Только так.
И никак иначе…
* * *
В конюшню Закариса буквально втолкнули. Хьям был уже в седле и держал в поводу закарисовского Нахора. Это оказалось неожиданной удачей — то, что лошадей своих гвардия всегда ставила отдельно от прочих. Иначе вырваться бы не удалось — охраняющий общую конюшню цыгу тоже сошел с ума после смерти своего господина и короля и теперь крушил все подряд.