– И никаких овечьих ферм? – спросила она с любопытством. – Я видела так много овец, пока мы ехали по Йоркширу! Бьюсь об заклад, овцы любят вереск, которого здесь так много! А торговля шерстью, должно быть, так же доходна, как торговля углем.
– Откуда вы знаете об овцах?
– Мне не слишком много о них известно. У моего отца есть овечьи фермы, но сам он ими не занимается.
– Не желаю слышать о вашей семье.
Вздохнув, Брук отдала ему чистый бинт и отправилась смывать мазь с пальцев. Увидев днем в библиотеке великолепную подборку книг, она намеревалась предложить ему сегодня почитать, но сейчас ужаснулась, представив, что леди Присцилла – не его любовница, а невеста.
– А вы были когда-нибудь помолвлены? – выпалила она, вернувшись к кровати.
– Помолвлен?
– Ну да, с какой-нибудь женщиной? Именно поэтому вы так настроены против нашего брака?
– Нет никаких «нас».
Если он снова начнет увиливать, она зарычит от досады. Решив быть абсолютно откровенной, Брук спросила:
– Вы были помолвлены с леди Хейли?
– Нет. Присцилла слишком любит лондонское общество, чтобы стать мне хорошей женой. Она всего лишь одна из многих моих любовниц.
– Многих? И сколько их у вас одновременно?
Он равнодушно пожал плечами.
– Столько, сколько нужно, чтобы меня удовлетворить. Обычно две-три.
Брук разинула рот, но тут же опомнилась. Это всего лишь одна из его попыток ее отпугнуть. Поэтому она решила ему подыграть, притворившись, что сгорает от любопытства.
– Но, отвечая на ваш вопрос, должен сказать, что никому не делал предложения. Как только я уложу вашего брата в землю, я намерен начать ухаживать за своей соседкой, Элспет Шоу.
Его голос звучал правдиво, отчего сердце Брук сжалось. Она вспомнила, как еще в Лестершире подумала о том, что он может любить другую.
На ум пришли слова Гейбриела о том, что Доминик – последний в роду Вулфов и намерен таковым остаться. Но это не означает, что он не хочет жениться. Может, просто не желает иметь детей. Но если это так, она имеет право об этом знать, не так ли? Особенно потому, что сама она детей хочет.
– Так вы намерены жениться, но при этом не дотрагиваться до жены?
Он резко свел брови:
– Откуда, черт возьми, вы набрались таких идей?
Ее щеки снова порозовели. Неужели Гейбриел солгал? Ей не следовало спрашивать, потому что сразу стало понятно, что мысль о том, что они никогда не разделят постель, может волновать ее по причинам, к детям не относящимся.
– Это логичный вопрос, – поспешно объяснила Брук. – Гейбриел говорил, что вы хотите остаться последним в роду.
– Я говорил это ему одной давней ночью, когда был пьян, и не знал, что он воспринял это всерьез.