В отсутствие жены или дочери почетная обязанность принять шабат предоставляется одинокому мужчине. Чарльз расчистил в кабинете место на подоконнике и, прикрыв глаза, прежде чем зажечь свечи, произнес благословения. Выждал паузу – в том месте, где женщине дозволено прерваться на личную молитву и свои благословения. Прижав пальцы к векам, представил себе Сью.
Свечи у самого окна мигали, горели неровно и быстро оплывали.
Чарльз придвинул к креслу скамеечку для ног. Закрыл глаза и стал вспоминать, как в детстве в первый раз остался ночевать в гостях – спал на полу, на матрасе возле кровати двоюродного брата. Было ему тогда года четыре или пять, а его двоюродный брат, постарше, привык спать с закрытой дверью, даже лучика из коридора не просачивалось. Это единственное, что было похоже на нынешнюю ситуацию – когда утрачиваешь связь с миром и обретаешь ее.
Свечи уже догорели, когда послышались шаги: Сью заглянула к нему по пути в спальню. Он попытался придумать тему для разговора, какую-нибудь нейтральную и повседневную. Но так и не придумал, вообще не мог вспомнить, о чем они говорили все время, пока живут вместе. Что они говорили друг другу – просто так, не по необходимости? О чем беседовали все двадцать семь лет?
Он встал и направился к ней.
Сью сидела у дальнего окна на хрупком антикварном кресле, предназначенном исключительно для любования. Курила, стряхивая пепел в маленькую фарфоровую плошку, пристроив ее на коленях. Сидела, повернувшись анфас на фоне электрических сумерек города, – вид у нее был умиротворенный, Чарльз в последний раз видел ее такой задолго до своего откровения. Похоже было, во всяком случае он так решил, она специально не замечает его. Не хочет, чтобы он нарушил ее блаженный – такой недолгий – покой.
И это его жена. Женщина, которая при желании может притвориться, что его не существует. Которой всегда удавалось жить сразу в двух реальностях. Днем на работе швыряет телефонные трубки и мчится по коридорам, разрывая пополам макеты, а после этого идет домой развлекать его, накрывать на стол, передавать чашки с чаем, одним своим присутствием создавая уют.
Как объяснить ей, что он не готов так перестраиваться? Перед ним женщина, живущая одновременно в двух поколениях. А он с трудом пытается жить в одном – поймет ли она его? И как сказать этой женщине с двумя жизнями, что он пригласил Залмана, который в душе прожил целых десять?
В субботу Чарльз читал «Суд королевской скамьи» Леона Юриса, как вдруг к нему в кабинет вбежала Сью – да, она именно вбежала – и схватила за руку. Он так оторопел, что даже попытался неловко вырваться, ошарашенно и в то же время послушно, как турист, по ошибке пойманный полицией.