– Я скучала, – говорю я ему.
Целую его в подбородок, в нежную кожу под мочкой уха, а потом встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до губ. Я изголодалась по вниманию и целую агрессивно и глубоко. В его груди раздается стон, и портфель со стуком падает на пол. Он обхватывает меня руками.
– Прекрасная встреча, – произносит он. Два его пальца скользят по моим позвонкам, как по саксофону. Он мягко массирует меня, и я придвигаюсь ближе.
– Я бы сделала ее еще лучше, но ужин готов.
Его взгляд затуманен, и я внутренне ликую. Я завела его меньше чем за две минуты. Хочется сказать: «Видели?!» Но кому? Что-то разматывается у меня в животе, нитка раскручивается и раскручивается. Я пытаюсь поймать ее, пока не поздно. Почему я постоянно думаю о них? Основная задача как раз о них не думать.
– Что ты приготовила? – Он разматывает шарф и оборачивает его вокруг моей шеи, прижимает меня к себе и снова целует. Его голос согревает мое ледяное оцепенение, и я прогоняю непрошеные чувства, исполненная решимости не портить совместный вечер.
– Пахнет здорово!
Я улыбаюсь и плавной походкой возвращаюсь в столовую – пора кормить его ужином. Задерживаюсь в дверях, чтобы проследить за его реакцией на стол.
– Как красиво!
Он протягивает ко мне сильные загорелые руки с прожилками вен, но я игриво отскакиваю в сторону. На оконном стекле за его спиной виднеются капли дождя. Я выглядываю из-за его плеча – пара со скамейки ушла. Чем они будут ужинать? Едой из китайского ресторана? Супом из банки?
Я двигаюсь по кухне и слежу, чтобы Сет не сводил с меня взгляда. Он научил меня – можно полностью завладеть вниманием мужчины, если правильно двигаться.
– Каре ягненка, – сообщаю я через плечо. – И кускус…
Он берет со стола бутылку вина, держит за горлышко и наклоняет, чтобы рассмотреть этикетку.
– Хорошее вино.
Сет не пьет вино; во всяком случае, с другими. По религиозным причинам. Но для меня он делает исключение, и я считаю это еще одной своей маленькой победой. Я соблазнила его темно-красным «Мерло» и бодрящим «Шардоне». Мы целовались и смеялись, и пьяными предавались долгожданным любовным утехам. Только со мной, с ними он так не делал.
Глупо, знаю. Я сама выбрала такую жизнь, и ее смысл – не соревнование, а забота, но невозможно удержаться и не вести счеты, когда рядом есть другие женщины.
Когда я возвращаюсь из кухни и несу между двумя полотенцами горячий ужин, он уже разлил вино, пьет его и смотрит на улицу. Под окном двенадцатого этажа пульсирует вечерний город. Перед парком проходит оживленная улица. Справа от парка, вне поля зрения – Зунд, покрытый лодками и кораблями летом и скрытый в тумане зимой. Его видно из окна спальни – широкий водный простор. Идеальный вид на Сиэтл.