Вытаскиваю трубку из своего горла, делаю глубокий вдох и снова пытаюсь приподняться. Тело наливается свинцом, буквально опрокидывает меня снова на твёрдую поверхность. Глаза, которые неконтролируемо закрываются, силы, которых больше нет… Со стоном я заставляю себя думать, что происходило дальше.
Я начал искать Эмерсон, как только почувствовал её панический страх, но куда бы я ни посмотрел, её не было здесь. Мои метания по ресторану остановила охрана, которая вывела меня на улицу. Они скрутили мои руки, как только я вмазал одному из них. До приезда полицейских сидел на бордюре, низко опустив голову. Но не помню, чтобы меня избивали или пичкали чем-то.
С огромным трудом я напрягаю извилины, заставляя себя думать о ней, думать о том, что было. Но чёртово пиканье выводит меня из себя. Пустыня во рту, жадно приоткрываю его и провожу сухим языком по потрескавшимся губам.
– Вы можете немного попить, мистер Карпентер, – голос пожилой женщины, явно не похожий ни на кого из тех, что я знаю. – Я помогу вам приподняться.
Боль во всем теле разливается с новой силой, старательно цепляюсь за сознание, но как только в мой желудок попадают первые капли жидкости, я проваливаюсь в яму.
* * *
– Он уже приходит в себя, токсин мы вывели, но ваш сын все ещё слаб, – слышу мужской голос сквозь дрёму.
– Полиция уже приходила, но он не мог произнести ни слова. Бредил, называя имя девушки и своего ребёнка. Думаю, они вернутся для дачи показаний, – отвечает ещё один голос. Я чувствую, как шевелю пальцами на руках, сжимаю трубку, которая больно впилась в меня.
– Сейчас как он себя чувствует? – спрашивает мой отец, и я начинаю стонать, жую губы, обгрызаю до крови сухие корки.
– В данный момент стабильно, но он все ещё очень слаб. Огромное количество ботулотоксина оставалось осадком в банке. Он получил огромную порцию яда. То, что было у вас, лёгкая степень, и это, скорее всего, несчастный случай. Но ваш сын вполне мог умереть. И мы очень переживали, когда он приходил в себя и снова погружался во тьму, – слышу шаги, когда ботинки соприкасаются с полом, и начинаю стонать. – Дайте ему обезболивающее, он проснулся. Хоук?
В ответ я мычу, чувствую, как подо мной двигается металлическая кушетка, приподнимая меня в сидячее положение. В глаза светит яркий свет, я корчусь и, наконец, могу контролировать своё тело, рукой слабо отмахиваюсь от фонарика.
– Прекращайте, – мой голос напоминает треск лопнувшего стекла, кашель разрывает горло. – Какого хрена я здесь?
– Вы не помните? – задаёт вопрос высокий худой мужчина в медицинском халате.