Иду к своему отделению, пересекаю лестничный пролёт, поднимаюсь по ступеням к тяжёлой металлической двери, скрывающей от меня мир чудес. Я сразу же слышу тихие разговоры других терапевтов, которые переодеваются в ординаторской, собираясь домой. Прохожу мимо них и останавливаюсь, около огромных прозрачных стёкол, за которыми в боксах лежат малыши, родившиеся раньше времени или имеют маленький вес. Голубые и розовые шапочки мелькают перед глазами, они такие хрупкие и ранимые, и я безумно люблю каждую секунду, которую провожу рядом с ними. Натягиваю маску на лицо, подхожу к раковине, расположенной в коридоре, и тщательно мою руки. Одри удивлённо смотрит на меня, когда поверх формы я надеваю стерильный халат и захожу к малышам.
– Твоя смена уже закончилась. Ты не едешь домой? – хрупкая девушка сидит на стуле, рука в перчатках через небольшое круглое отверстие ощупывает животик мальчика.
– Опять вздутие? – спрашиваю я её озадаченно. – Хочу ещё минутку уделить малышу в четвёртом боксе.
– Он не выживет, его родители наркоманы. Он здесь уже неделю, и ты постоянно сидишь с ним. Не боишься привязаться? – она вводит через катетер небольшое количество раствора, вытаскивает руки, проверяет температуру.
– Какая разница кто его родители. Он маленький ребёнок, который борется за свою жизнь, а я борюсь вместе с ним, – улыбаюсь, когда мальчик кривит губы, будто проглотил что-то невкусное. – Сегодня он выглядит прекрасно, желтизна прошла. И судя по всему, мы набрали двадцать грамм, – достаю тёплый стерильный стетоскоп, надеваю перчатки и через отверстие сначала нежно прикасаюсь к ребёнку, чтобы не испугать и только потом начинаю слушать его лёгкие и сердце. Сосредоточенно я проверяю, чтобы ничего не упустить. Ещё вчера его сердечный ритм был менее сильным, лёгкие работали вполсилы. Я думаю, это наша маленькая практика, о которой никто не знает. Жду не дождусь момента, когда мы попробуем это снова.
– Я так и не поняла. Его мать уже умерла? – я вытаскиваю стетоскоп из ушей, глажу худенький животик мальчика, он удовлетворённо дышит.
– Мне это неизвестно, но у ребёнка есть отец и дедушка. Девушка родившая его тяжело больна. И очень надеюсь, что все обойдётся, малышу нужна мама. – подпираю одной рукой лицо и наблюдаю, как он тянет своё тело, пальчики на ножках вздрагивают, и он снова кривится. – Я бы все отдала, чтобы он жил.
Под тонкой кожей младенца, как сквозь пергамент, видны мелкие прожилки вен. Мне больно думать, что ещё ему придётся испытать, прежде чем вырасти. И этот катетер ничто.