Я перестала дышать, кажется, просто забыла, как это делается. Он говорит это, не кривя душой, как чувствует. И это намного лучше простого я тебя люблю, или ты мне нравишься. Эта необходимость, которой он заразил меня, буквально пронизывает нас двоих. Словно прошитая одной нитью ткань, плотная и цельная, стоит дёрнуть шов одному из нас, и она разорвётся на части. Нужно ли говорить, что я испытываю то же самое, но никогда не смогу сказать так, как он.
– И я клянусь, безумно рад, что ты забеременела. И пусть это будет наш единственный совместный ребёнок, я ни за что тебя не оставлю. Не обещаю, что мы не будем ругаться. Ты узнаешь меня лучше, увидишь плохие стороны. Но я хочу стать лучше, совершенней.
Наши лица приближаются, он стягивает с меня маску. Крепкая мужская рука прикасается к моей щеке, подбородку, я наклоняю голову и закрываю глаза. Тепло, с которым он цепляется за меня, поражает в самое сердце, становится криптонитом, ахиллесовой пятой, слабостью, в которой я так нуждаюсь, за каменной стеной в сильных мужских объятиях.
– Кхм… – откашливание отвлекает нас друг от друга, я тут же открываю глаза и соскакиваю с места. – Мистер Карпентер, – профессор Моччиа, приглашённая нами из другой больницы, снимает с головы шапочку и поправляет чёлку. – Хочу вас обрадовать, операция прошла успешно, мы удалили часть трахеи, соединили с выращенной. Ребёнок самостоятельно дышит без интубации.
Хоук громко выдыхает, я часто моргаю, чтобы скрыть слезы радости, накатившие на меня.
– Как он? – Хоук тут же поднимается, трясёт руку женщины.
– Несколько дней необходимо следить за ним, так как наркоз был достаточно серьёзным. Доктор Саттон проведёт лечение, и я больше, чем уверенна, ткань приживётся, – она поворачивается ко мне. – Вы знаете, что делать, обычная послеоперационная терапия. Швы снимете дней через двенадцать, внутренние рассосутся. Следить, чтобы не было травмированности. И максимум что теперь напомнит ему о произошедшем, это шов, который со временем станет практически невидимым. Очень благодарна вам за возможность провести реконструкцию.
– Спасибо, – говорит Хоук и тянет меня за собой по коридору.
– Что ты делаешь? – он открывает одну дверь за другой, в итоге мы оказываемся в инвентарной, где стоит множество вёдер и швабр.
– Хочу тебя поцеловать, малыш, – подталкивает меня к пустой стене, прижимается телом. Губы мгновенно накрывают мои, языки сплетаются в жарком танце, мне становится тяжело устоять на ногах от его напора. Руки запутываются в его волосах, жадно краду каждое его прикосновение. Он приподнимает меня на руки, заставляя обвить его талию ногами, вжимает в стену все сильнее, я чувствую его возбуждённый член, упирающийся в мою промежность. Возбуждение горячими волнами накатывает одна за другой. Отрываюсь от его губ, он тут же прикусывает мой подбородок.