При иных обстоятельствах вполне мог получиться отец Сергий. Озорной такой батюшка, какие попадаются среди русских священников, с ласковыми задумчивыми глазами.
Хулиганств своих он не оставил. Свидетельствует Андрей Чернов: «Нам вменялось в обязанность читать шестипсалмие в церкви во время всенощной по очереди. Сергей Есенин обычно сам не читал, а нанимал за 2 копейки своего товарища Тиранова. Один раз Тиранов почему-то отказался читать шестипсалмие, и Есенину пришлось самому читать. Между прочим, мы надевали стихарь и выходили читать перед царскими вратами на амвон. Сергей Есенин долго не выходил».
Священник заволновался: в чём дело? Оказалось, Есенин стихарь надеть не смог. На амвон он вышел читать в стихаре задом наперёд, за что ему запретили впредь читать шестипсалмие.
«Есенин был этим мало огорчён».
В спас-клепиковской школе он всерьёз начал сочинять стихи. Показывал их старшему учителю Евгению Хитрову — хорошему человеку, имевшему в среде учеников прозвище Шерстяной мопс.
Он относился к Есенину внимательно и бережно — и тот навсегда это запомнил.
Хитров являлся обладателем большого тома стихов Семёна Надсона — на тот момент самого известного в России поэта.
Прозвище у Есенина появилось новое, взамен Монаха и Безбожника — Поэт.
Ещё иногда, по той же причине, его именовали Пушкиным: и как сочинителя, и как неугомонного спорщика на литературные темы.
Третье есенинское прозвание — Пастушок — с заметным опережением определит то его амплуа, что даст будущая язвительная критика.
Учился Есенин без особой охоты, но снова по большей части на «отлично». «Весело, как бы шутя», — вспоминает соученик Павел Хобочев.
В декабре 1909 года съездил домой на каникулы; сестра Катя запомнила, что Сергей был красивый настолько, что «походил на девушку».
Узнал, что разобрали дом Титовых, где рос с дядьями. Будто само детство разбирали на части.
Мать за разговором выпытала, что сын в школе ладит далеко не со всеми и колотят будущие учителя друг друга страшным боем.
Учитель Хитров впоследствии эту проблему признавал, а про Есенина говорил: «В драке себя не щадил, часто бывал пострадавшим». Мать волновалась: «Ведь изуродуют, чем попало дерутся».
Вернувшись в январе к учёбе, Есенин всего неделю спустя сбежал домой. Матери сказал сначала, что распустили всю школу. Через пару дней открылся: учиться больше не хочет.
Всё сошлось: драки (на его задор мог найтись ответ посуровее — он, в конце концов, ростом был невысок, и одной дерзости могло не хватить), постылое учение, жизнь в общежитии среди сорока чужих, бранчливых и пошлых подростков. И нежелание быть учителем. И — хотя этим он вряд ли с матерью поделился — насмешливое неверие товарищей в его поэтический дар. К таланту своему, это ещё Сардановский отметил, юный Сергей относился «заносчиво».