Вокруг норы – коричневые, прошлогодние, влажные от снега травинки, и заиндевевшие веточки полыни, и засохшие цветы-зонтики. Вокруг норы – горький запах колдовского зелья… Вход в нору очень узкий – целиком в него никак не пролезть, можно только просунуть руку.
Я прихожу сюда каждый день.
Каждый день мама говорит мне: «Иди на улицу, погуляй с подружками». У меня нет ни одной подруги и никогда не было, но мама не верит.
Она говорит:
– Иди погуляй. Если хочешь, сходи к какой-нибудь девочке в гости, только к нам не зови – у нас не прибрано.
У нас прибрано. Но мне некого звать и не к кому идти. Она не понимает.
Она говорит:
– Делай что хочешь, только ни за что, слышишь, ни в коем случае не ходи на гору.
Она говорит:
– Обещай мне.
И я обещаю.
Я прихожу сюда каждый день. Я не делаю ничего плохого. Я просто приношу волшебнице письма…
Письмо волшебнице
Заветное желание
Пожалуйста, пусть я научусь кататься на горных лыжах.
Пусть я не буду падать.
Пусть папе понравится.
Я так хочу.
Я так хочу.
Я так хочу.
Я Соня.
– Нет! – кричит она так, словно отец собирается увести меня навсегда, а не на два-три часа. – Нет! Я тебе запрещаю! Ты не пойдешь с ней туда!..
Отец спокоен; он смазывает лыжи маленьким белым огрызком, похожим на огарок свечи, и на лице его все четче проступает выражение.
Суббота. Время заниматься зимними видами спорта.
– …Что ты молчишь? Ты слышишь: не смей! Достаточно того, что ты ходишь туда сам, как будто бы там… как будто бы ты… – Ее голос звенит и царапается, как вилка о блюдце. – Как ты можешь вот так, спокойно, елозить по этой горе, как будто… вот так…
– Так, сказал бедняк… – бормочет отец, задумчиво проводя пальцем по поверхности лыжи. – И заплакал…
– Ты не слушаешь меня! – взвизгивает мать, и мне на секунду становится щекотно и больно в горле, словно через него быстро-быстро продели иголку с ниткой. – Тебе наплевать!
– Не кричи, в доме хорошая слышимость, – кривится отец.
Точно в подтверждение его слов, оглушительно рокочет батарея в ванной: должно быть, ведьма стучит по ней шваброй этажом ниже. Ей не нравится, когда мы шумим.
– Соня, ты никуда не пойдешь, – говорит мать.
– Соня, ты готова выходить? – бесцветно спрашивает отец.
У него на лице выражение: оно выползло окончательно. В каждой складочке кожи, в каждой клетке, в каждой морщинке – выражение. Я смотрю в стену.
– Соня, я тебе запрещаю, – говорит мать.
– Соня, я ухожу, – говорит отец. – А ты как хочешь. Ты взрослая девочка.
Выражение. Выражение.
Он открывает входную дверь и вытаскивает свои лыжи на лестничную площадку. Он не смотрит на меня. Выражение…