Устроились на кухне – двери открыли на освещенный двор, опустив тонкую тюлевую штору, зашумел и щелкнул электрочайник, в заварник полилась вода, облачком всплыл аромат чая приправленного смородиновым листом и мятой. На блюдце лежали пряники и сушки, в вазочке поблескивало варенье – благодать. Бабуля пила чай из блюдца, беззвучно прихлебывая дымящуюся жидкость, заедая кусочками сушки, я предпочла низкую широкую чашку и варенье.
В нашу вечернюю идиллию шагнул из калитки белозубый улыбчивый гость. „Николай Иваныч, пожалуйте к нам, чайку попить“ – радушно пригласила бабуля, поднимаясь с лавки.
– Спасибо, Леонида Селиверстовна! Выпью с удовольствием!
Энергичный гость придвинул к столу стул с гнутой спинкой, взял чашку, протянутую хозяйкой, и наполнил чашку чаем, вдыхая ароматный парок.
– А отчего, Николай Иваныч, не видно вас было на свадьбе у Карболовых? Так там славно повеселились, и пели и плясали.
– Срочно в Глинки вызвали, Леонида Селиверстовна, корова на крюк напоролась, пришлось шить, да по мелочи всякого набралось – козы, кошки, поросята, все же не часто там бываю.
– И Лену вашу там не видели.
– Лена собиралась пойти, да Машуня приболела, полгодика уже, зубки стали резаться, вот и пронянчилась с нею весь день, а я только к ночи вернулся.
Тут и я решила вмешаться в беседу:
– А какой подарок невесте подарил Леонид Петрович! Я старательно закатила глазки, дабы не видеть сморщившуюся бабулю.
– Что же там такое замечательное? Никак на корову расщедрился? – пошутил ветеринар
– Что вы, что вы! Перстень, золотой, старинный, и камень чуть не с орех! Сосед прихлебнул чаю.
– Ну видать от бабки наследство осталось, моя Ленушка мамино кольцо носит, хоть и неказистое, а как память.
Я хмыкнула:
– Сомневаюсь, что здесь бабки столь состоятельные в 19 веке жили, кольцо действительно старинное, Николай Иваныч, и камушек там очень крупный и красивый, не знаю, как называется, но впечатляет.
Как мне успела поведать бабушка, ветеринар не чурался прекрасного – сам обустраивал и украшал свой дом. Вечерами не только обихаживал домашнюю живность, но и резал из дерева наличники, подзоры и прочие деревянные кружева. Жена его работала учительницей начальных классов, но сейчас сидела в декрете со второй дочуркой.
Дом выделенный им под жилье был старым, казенным, в нем много лет никто не жил, и лишь сменяли друг друга скоротечные конторы, „ООО“ и „АО“. Прежде я его и не замечала за буйными кустами акации и крапивой. В этот мой приезд все изменилось – акация и крапива сгинули, окна избавились от застарелой пыли, сетчатый забор палисадника узнал, что такое краска.