– Я имел в виду учителя танцев, хотя, если ты предпочтешь ему преподавателя греческого языка, я, естественно, могу…
– Ой! Нет, пожалуйста, папочка, пусть это будет учитель танцев! Давай более не будем говорить о греческом! – взмолилась она.
По прошествии некоторого времени София спросила себя, а для чего нужен учитель танцев, если ей не позволено посещать балы до тех пор, пока она не превратится в старую тридцатилетнюю развалину, когда будет поздно носить что-либо, кроме бесформенных старомодных платьев, подобающих матронам, и никто даже не подумает пригласить ее на танец. Глядя на себя в зеркало, девушка решила, что вот сейчас, будь у нее новое красивое платье, она с удовольствием отправилась бы на бал, где за право потанцевать с нею выстроилась бы целая очередь. Но озвучивать подобные мысли вслух она не осмеливалась.
Когда на горизонте замаячил ее с нетерпением ожидаемый шестнадцатый день рождения, лорд Графтон вернулся домой в Лондон. После долгого совещания в то утро с учителями и миссис Беттс, виконт пригласил в библиотеку и Софию. Девушка, которая не находила себе места от беспокойства, тревожась о том, выполнила ли она свою часть сделки, со страхом отметила, что отец выглядит необычайно торжественно. На самом же деле лорд Графтон был настолько доволен, что уже планировал следующий шаг Софии к алтарю.
– Ох, папа! Честное слово, я старалась изо всех сил. Пожалуйста, скажи, что я сделала все именно так, как ты и хотел!
К ее облегчению, он заявил, что получил превосходные отчеты о несомненном улучшении в ее учебе и, самое главное, манерах и поведении, что доставило ему несказанное удовольствие. Криво улыбнувшись, он добавил, что, по словам леди Бернхэм, ее душа пробуждалась для возможности настоящего обращения. Сказав также, что он гордится ею и что она заслужила награду, отец назвал щедрую сумму, которую отныне она могла тратить каждый год.
Та оказалась настолько внушительной, что София ахнула, на мгновение потеряв дар речи.
– Твоя мать получила точно такое же содержание после нашей свадьбы.
София бросилась к нему в объятия.
– Ох, папочка! Спасибо тебе!
Она дала полную волю своему воображению и уже в следующее мгновение пустилась в пляс, представляя индийские шали и китайские веера, шляпки с чучелами птиц, яркие шелка, драгоценности, мушки и пудру, ленты и танцевальные туфельки. Одной рукой она уже подбирала воображаемый шлейф своего платья, а другой томно обмахивалась веером, прислушиваясь к восторженным замечаниям толпящихся у нее за спиной гостей, которые изумленно перешептывались, делясь впечатлениями: «Это дочь леди Кэтрин Графтон!», «Она обещает стать такой же красавицей, как и ее мать…»