— Ты никогда не давал мне клятвы верности, но твоя преданность могла бы стать образцом для многих, — сказал Рик, не отнимая руки.
И тут Алонзо обеспокоенно взглянул в лицо своему Альтаргену.
— Простите за фамильярность... Но...
Он коснулся лба Рика скрюченными сухими пальцами.
— О боги! Да у вас лихорадка! Вы весь горите!
Тот рассмеялся в ответ.
— О да, магистр! Я горю! Я просто дотла сгораю от нетерпения! Теперь я, наконец, больше не нуждаюсь в школе. Теперь ты отправишь меня в Шадр, Алонзо. В непокорный Шадр, дикий и неприступный край, который Империум так и не смог поставить на колени! Ваши правители — глупцы, магистр. Как можно поставить на колени скалу? Это так же безумно, как пытаться выпить море...
С блуждающей улыбкой Рик с трудом поднялся на ноги, пошатываясь.
— Умоляю, какой Шадр, господин! Идите в постель! — отчаянно запротестовал магистр.
— Какой Шадр, говоришь? — воскликнул Рик, расправляя плечи. — Безумный, именем которого ругается добрая половина света, потому что боится. Ты когда-нибудь там бывал там, дитя Сафира? Там каждая песчинка, каждый чахлый росток, каждый младенец переполнены магической энергией! Там оживают миражи, а пустыни превращаются в кислотные озера. Там я стану еще сильнее...
— Вы бредите... — простонал Алонзо.
— Я пьян, магистр! Пьян от безграничной радости обретения мизерной толики самого себя. В Шадре одно из моих хранилищ, Алонзо. С доспехами, которые я уже могу носить. С оружием, которое не обжигая ляжет в мои руки! Рут, ты слышишь? Мы отправляемся в Шадр!..
***
Целые сутки Рик метался в горячке, то приходя в себя, то вновь погружаясь в состояние бреда. Алонзо заботился о нем, как о ребенке. И наконец вечером следующего дня жар отступил.
Очнувшись, Рик увидел оранжевые блики закатного солнца на чисто вымытых половицах. У кровати стояла плошка с водой, в которой лежал платок. На столике поблескивали выстроенные в ряд лечебные снадобья в пузатых прозрачных склянках. Из раскрытых окон пахло приближающимся летом. Магистр дремал в кресле неподалеку, устало подперев голову рукой. Взглянув на старика, Рик тепло улыбнулся.
Он чувствовал себя голодным, но будить Алонзо не стал. Выбравшись из-под одеял, Рик оделся, стянул волосы на затылке и вышел из учебного корпуса.
Со стороны плаца раздавались четкие команды Ноиля. Грохот кованных сапог по булыжникам звучал ритмично и слаженно, как хороший хор. Пощурившись на солнце, Рик потащился в кухню, чтобы спросить какой-нибудь еды. При виде выздоровевшего больного дружелюбная кухонная прислуга засуетилась, заулыбалась. Для «господина Нортона» мгновенно сделали яичницу с петушиными гребешками и салат, и Рик принялся жадно поглощать вкусную еду в царственном одиночестве в столовой.