– Значит, хочешь так, да? А я собирался быть с тобой нежным, – прошипел он, будто я вела себя неблагодарно.
– Каково это – вызывать у женщин такое отвращение, что без ножа своего не получишь? – спросила я.
Его губы скривились, и он бросился на меня с ножом, как я и рассчитывала. Но я недооценила его ловкость. К тому же у меня подкашивались ноги и кружилась голова. Я попыталась увернуться, но лезвие скользнуло мне по ребрам.
Насильник швырнул меня на мостовую, и я застонала от боли, но все равно зажала рану рукой и попыталась уползти. Он схватил меня за лодыжку и потянул к себе.
– Сучка!
Все болело: каждый орган, каждая часть тела горела в мучительной агонии. И кровь… кровь сочилась сквозь пальцы, окрашивая их в красный цвет. Я не видела ничего, кроме света фонаря и яркой паутинки перед глазами. Не слышала ничего, кроме стука крови в ушах и отдаленного звука своего имени.
Эмили! Эмили!
Но на самом деле это не мое имя. Я – не Эмили. Эмили сгорела. По моей вине. В дрожащем ореоле вокруг фонаря я увидела ее лицо. Она кричала, пока ее пожирало пламя костра.
«Нет! – воскликнула я… или только подумала, протягивая окровавленную руку к свету. – Только не ее».
Насильник перевернул меня на спину и забрался на меня верхом. Стал возиться с ремнем. В тусклом фонарном свете его лицо обрело знакомые черты.
– Ты убил Келлана, – сказала я Торису. – А я убью тебя. – На меня накатила волна ярости, а потом что-то надломилось и по всему телу разлился огонь. С диким воплем я обхватила его лицо кровавыми руками и дала себе волю.
Там, где мои пальцы оставили кровавые следы, его кожа треснула и покрылась волдырями. Он отскочил назад, прижимая руки к щекам и глазам. Еще секунда – и он загорелся.
Чьи-то руки оттаскивали меня подальше от пламени. Я стала сопротивляться.
– Эмили, это я! – сказал Ксан. – Я тебе больно не сделаю. Прекрати! Все хорошо.
– Все хорошо? – эхом отозвалась я.
Я уже не знала, что это означает.
Натаниэль загнал в угол второго типа, отвесил ему пару ударов в подбородок и грудь, выбил нож из руки, прижал к стенке и схватил за горло, но тут же выпустил, потому что у того начала дымиться кожа.
– О звезды! – вскричал Натаниэль, отскакивая назад.
– Ты в безопасности, – сказал Ксан, проведя ладонью по моей щеке. – Остановись. Тебе ничто не угрожает.
Его слова остудили мой пыл. Когда я снова посмотрела на корчившегося в муках человека в обугленных лохмотьях, с покрытой волдырями кожей, то увидела не Ториса, а типа из лавки. Его приятель разглядывал свои изуродованные руки и ревел, как дитя.