После завтрака наступает время утренней медитации с братом Энтони. Говорит он немного, обеспечивая нам нужную духовную обстановку минимумом слов. Мы встречаемся в другом заднем крыле здания, расположенном напротив жилого крыла, полностью отведенного под культовые нужды. Вместо спален здесь часовни, числом восемнадцать, что, как я предполагаю, соответствует Восемнадцати Таинствам. Как и остальные помещения, они обставлены весьма скудно, производят чрезвычайно аскетичное впечатление и содержат целый ряд потрясающих художественных шедевров. Большей частью они относятся к доколумбовым временам, но некоторые кубки и образцы резьбы напоминают о средневековой Европе, а кое-какие непонятные предметы (из слоновой кости? Из камня?) вообще ни о чем мне не говорят. В этом же крыле находится большая библиотека, набитая книгами, разными раритетами, если судить по виду. Но пока нам запрещено входить в эту комнату, хотя дверь в нее никогда не запирается.
Брат Энтони встречает нас в часовне, ближе всех расположенной к центральной части здания. Здесь пусто, если не считать неизбежной маски-черепа на стене. Он опускается на колени. Мы преклоняем колена вслед за ним. Он снимает с груди маленький нефритовый медальон, который, как и следовало ожидать, вырезан в форме черепа, и кладет его на пол перед нами. Глядя на него, мы должны концентрировать свое внимание при медитации. Лишь брат Энтони в качестве брата-настоятеля обладает нефритовым медальоном, но подобные медальоны из полированного коричневого камня – то ли обсидиана, то ли оникса – имеют право носить братья Миклош, Ксавьер и Франц. Эти четверо – Хранители Черепов, элита братства.
Брат Энтони требует от нас поразмышлять над парадоксом: череп под кожей лица, символ смерти, спрятанный под нашими масками жизни. Предполагается, что посредством упражнения по «внутреннему видению» мы должны очиститься от позыва смерти, поглотив, полностью постигнув и уничтожив без остатка власть черепа. Не знаю, насколько успешно его удавалось каждому из нас: что нам еще запрещено, так это обмениваться впечатлениями по поводу своих достижений. Сомневаюсь, что Тимоти многого добился в медитации. У Оливера же явно есть успехи: он смотрит на нефритовый череп с маниакальным упорством, поглощая его, обволакивая, и мне кажется, что его дух идет еще дальше и проникает в него. Но в правильном ли направлении он движется? Эли как-то давно жаловался мне, что испытывает трудности в достижении высших уровней мистического опыта с помощью наркотиков; ум у него слишком шустрый и подвижный, и он несколько раз ломал кайф, когда метался в разные стороны, вместо того чтобы успокоиться и погрузиться в Сущее. Да и здесь, похоже, у него есть трудности в том, чтобы собраться: во время сеансов медитации напряженный и нетерпеливый вид, и, кажется, делает он это через силу, пытаясь впихнуть себя в ту область, которой не может достичь. Что касается меня, я получаю немало удовольствия от этого часа с братом Энтони: парадокс с черепом, вне сомнения, полностью соответствует моей склонности к иррациональному, и я отлично с этим управляюсь, хоть и не исключаю возможности самообмана. Хотелось бы обсудить уровень своих успехов, если таковые имеются, с братом Энтони, но подобные вводящие в искушение расспросы здесь под запретом. Так что я преклоняю колени и каждый день смотрю на маленький зеленый череп, посылаю в путь свою душу и веду извечную внутреннюю борьбу между разъедающим цинизмом и униженной верой.