Драть! Всех драть за нерадивость! Только без присмотра оставь, как все изговняют, уроды!
В общем, к тому времени, как мы стали подходить к причалу, ликования поубавилось, а злости, наоборот, прибавилось.
Но углядев во главе встречающих Александру, сразу же отмяк.
Сашка...
Признаюсь, поначалу я к ней не испытывал ровно никаких чувств. Какие в гузно чувства, когда брак насквозь по расчету. А бешеный норов просто бесил. Даже поколотил разок, было дело. Ишь, удумала, в законного супруга сапогами швыряться. Но потом, со временем, взяла за душу: своей нежностью, верой в мужа и неимоверной преданностью. И даже строптивость вдруг стала смешной и родной. А в постели... ух, как только подумаю, шоссы грозят порваться.
А еще, Александра неожиданно спокойно восприняла Забаву. И ее беременность от меня – тоже. При таком-то норове, ожидал выбрыков, истерик, но ничего подобного не последовало. А когда специально вызвал на разговор по этому поводу, выяснилось, что Сашка не менее расчетлива и умна, чем строптива. Но об этом чуть позже.
В приказном порядке хотел оставить ее в Москве, ну куда беременной переться в епеня, ан нет, нашла коса на камень. Объявила голодовку, выла как белуга целую седмицу и все-таки добилась своего. Мол, а кто за вотчиной в твое отсутствие будет смотреть? Буду там мужа ждать и точка.
Пришлось согласится и оставить при ней Августа для присмотра.
Ух ты... а рядом гренадерского вида девица сверток держит! Никак Ваньку моего? Или девочка? Господи, пусть будет Иван!
Так... а где Забава?
Настоятель Николо-Корельского монастыря отец Зосима, новые государевы приказчики, Фен, Август, мастер Фиораванти, еще мастера и умельцы, коих оставил за делом блюсти, еще какой-то люд...
Так вот же она... Позади и чуть в стороне от всех стоит... А чего в темном, как монашка? И в глухом плате. Не понял... ну хоть при дитяти...
Усилием воли выгнав дурные предчувствия из головы, приказал швартоваться.
Едва упал трап, сбежал на причал.
Бледная как смерть Александра, вся такая объемистая из-за множества одежек и наброшенного сверху парчового летника, в шитой жемчугами высокой сороке* на гладко зачесанных волосах, качнулась, словно вот-вот потеряет сознание, но потом выправилась, шагнула вперед и поясно мне поклонилась.
сорока — старинный русский головной убор замужних женщин или его часть. Был широко распространен в центральной и южной России. Была самым богатым из женских головных уборов; к началу XX века сорока вышла из употребления.
Затем взяла из рук Ростислава, нового государева приказчика, поднос с высоким караваем и поднесла мне.