Федору скрытно переправили в закрытом возке и поместили в отдельных покоях, с доступом туда только меня, Августа и Лизетт, которая так и не покинула свою госпожу и уже полностью обрусела, даже выучилась болтать на русском, как на своем родном. А местному персоналу запретил и близко подходить.
Когда вся суета закончилась, я присел рядом с Феодорой на краешек кровати.
- Ну ничего, Федюнюшка, не кручинься, воробушек. Переживем и это...
- Никуда не денемся, тятенька... – Федька скривилась и быстро села, ловко подбив подушку себе под спину.
- Куда, а ну ляг назад... – я слегка подохренел от такой-то метаморфозы. Еще мгновение назад умирала, разговаривать напрочь отказывалась, только страдальчески хрипела, а тут...
- Есть хочу! – хищно заявила Федька, пропустив мои увещевания мимо ушей. – Бульончика из рябчиков крепкого, да расстегайчиков горячих, чтоб жаром пыхали, тока из печи. И солодкого! Печенья в меду, али еще чего подобного. О! Пусть Себастьянка миндальных пирожных сотворит немедля!
- Это что за нахрен? – я растерянно оглянулся на Августа и Лизетт.
Камеристка и лекарь немедленно состроили виноватые рожи и быстренько отступил к двери.
И вот тут до меня наконец дошел смысл происходящего.
- Ах вы лиходеи... Да я, вас поганцев, поголовно перепорю, не взирая на лица...
- Тише, тише, тятя... – Федора ухватила меня за руку. – Невиноватые они...
- Так тебя не травили, выходит?
- Травили... – мрачно кивнула дочь. – Еще как. Только я дура, что ли, травиться. Давно подозревала змею ту мелкую. То как гадюка шипела, а тут дружиться наладилась, хоть к ране прикладывай. И глаза бегали, когда питье принесла. Ну я порошка, что мне Август оставил, сыпанула в кувшин, а как осадок белый выпал, сразу поняла, что отрава. Ну и пришлось изображать...
Август довольно закивал.
- Верное средство для проявления ядов. Сам составлял. Почти на все действует.
Я погрозил ему кулаком и поинтересовался у Федьки.
- А муж?
- Ваня знает... – Федора улыбнулась. – И меня поддержал.
- Ястри вас в печенку... – я невольно выругался, с доброй толикой восхищения. Нет, а хорошо ведь сыграли, ироды. За чадо свое не говорю, она с детства лицедей отменный, а от Ивана не ожидал. Ей-ей, не ожидал. Даже я ничего не заподозрил. А как изображал, стервец! Ну молодцы, молодцы, ничего не скажешь. И медикус подыграл как следует. Понятное дело, просто поднять шум при обнаружении яда было проще, но так, для отравителей и организаторов все обойдется гораздо серьезней.
- Давно пора было Ленку от двора удалять, – продолжила Федора. – Взрослеет сучка, плоть от плоти матери своей. Такая же сволочная и мурая. Понимала, что государь души в ней не чает и придумала нянькой своей прикрыться. А ту небось уже давно на тот свет отправили. Да и мамаша евоная, тварь греческая, никак угомониться не может. Подметные письма рассылает, мол подсунули государю безродную девку, и дитя подменили латинянином. А как в возраст войдет, всю Русь перекрестят. Бредятина, а на народишко действует. Да и сторонников ее еще немало при дворе осталось. Старица бдит, вовремя крамолу изводит, но до всех добраться не может. Так я доберусь! Пришло времечко!