Вот еще один поразительный факт, касающийся религиозной жизни «других» во времена моего визита. Хотя все были верующими, и богохульство внушало ужас, обыденное отношение к божественности характеризовалось богохульным коммерческим подходом. Люди считали, что божественный запах можно купить навеки за деньги или через ритуал. Более того, Бог, которому они молились на прекрасном и сердечном древнем языке, считался теперь либо справедливым, но ревностным работодателем, либо снисходительным родителем, или же идеализированной физической энергией. Венцом вульгарности было убеждение, что никогда ранее религия не была столь широко распространена и столь просвещена. Почти все считали, что только сейчас люди начали понимать в мудрых учениях древних пророков именно то, что сами пророки имели в виду. Современные писатели и радиоведущие заявляли, что они переинтерпретировали священные писания так, чтобы те соответствовали просвещенным религиозным нуждам века, провозглашенного Веком Научной Религии.
За всем этим самодовольством, характерным для цивилизации «других» перед началом войны, я стал часто замечать смутное беспокойство и тревогу. Конечно, по большей части люди занимались своими делами с такими же сосредоточенностью и самодовольством, как и на моей родной планете. Они были слишком заняты, зарабатывая себе на жизнь, женясь, создавая семьи, пытаясь получить лучшее друг от друга, чтобы тратить время на размышления о смысле жизни. При этом они часто имели вид человека, который забыл что-то очень важное и копается в памяти, пытаясь вспомнить, или стареющего проповедника, который использует в своей речи старинные красочные выражения, не имея представления об их точном значении. Я все больше подозревал, что эта раса, несмотря на все ее достижения, держалась на великих идеях прошлого, придерживалась концепций, которые она давно уже не могла понять, отдавала устную дань уважения идеалам, к которым больше не могла искренне стремиться, и пыталась существовать в системе понятий, многие из которых могли успешно применяться только в умах чуть лучшего свойства. Эти понятия, казалось мне, должны были быть созданы расой, одаренной не только более великим интеллектом, но и значительно большей и более всеобщей способностью жить в обществе, чем это было возможно сейчас на Другой Земле. Они, казалось, были основаны на убеждении, что все люди – добрые, разумные и внутренне дисциплинированные.
Я часто расспрашивал об этом Бвалту, но он всегда уходил от ответа. Напомню, что я имел доступ ко всем его мыслям, пока он целенаправленно не пытался их скрыть; он мог в любой момент, сделав особое усилие, думать приватно. Я давно подозревал, что он что-то скрывает от меня, но вот он наконец рассказал мне эти странные и трагические факты.