— Кто бы это мог быть? Принесло же кого-то. А что, если это?.. Да нет, не может быть, тот мужик не мог меня вычислить так быстро. Хотя… — Настя на цыпочках подошла к двери и посмотрела в дверной глазок.
— Жар-птица! — облегченно воскликнула она и гостеприимно распахнула двери.
Что называется, с корабля на бал после вечерней смены с пакетом, нагруженным выпивкой и съестными припасами, к Насте заявилась ее не очень старая, но добрая знакомая Жанка по кличке Жар-птица.
Жанку Настя подобрала как-то на улице, когда еще снимала комнату на Суворовском проспекте. Случайно, возвращаясь поздно ночью пешком с какого-то мероприятия домой, она стала свидетельницей расправы, как ей показалось, клиента или сутенера с уличной проституткой, которую тот выбросил из машины в разорванных колготках и всю в слезах.
— Вали отсюда, шваль, х… тебе, а не денег, потаскуха чертова, — крикнул он и хлопнул дверью. А девушка, поскользнувшись, упала, вдобавок еще и разбив коленку. Из ее глаз вновь полились слезы, и она разревелась в полный голос от обиды и боли.
Настя помогла ей подняться на ноги, повела к себе, поскольку проживала тогда в десяти метрах от места уличного инцидента, накормила, напоила и спать уложила.
Умело разговорив эту простую девушку из провинции, которая стала, что называется, на стезю порока, Прокофьева обнаружила в ней добрую, не скурвившуюся душу. Прилипшее к Жанне Птициной погоняло Жар-птица в принципе правильно отражало то, что она собой представляла. В Жанке Жар-птице жизнь била ключом.
В первый день их знакомства с Жар-птицей Прокофьевой понравилось, как та в ответ на ее вопрос «Почему ты занялась проституцией» заявила:
— Мне было скучно жить в своем маленьком городе. И хотелось праздника, фейерверка каждый день.
В Питере все это она и нашла. Шампанское, веселье, рестораны каждый день. Пусть мишура, пусть пополам с грязью, зато Жар-птице было не скучно. Тусклая жизнь какой-нибудь санитарки, работницы на заводе или уборщицы ее вовсе не привлекала. А никакого дополнительного образования кроме девяти классов базовой школы у Жанки Птициной, чтобы рассчитывать не большее, не было. Ей этого и не нужно было. За одну ночь она могла получить все, что хотела, если, конечно, не считать ту самую ночь, в которую ее подобрала любознательная журналистка. Но, как говорила Жар-птица: «Раз на раз не приходится, чего тут обижаться. Это же жизнь».
Пройдя на кухню, Жанка Жар-птица вывалила на стол ворох закусок и выставила три бутылки любимой Настиной текилы.
— Оба-на, откуда такие деньги, Жар-птица? — воскликнула довольная исполнением своего желания Прокофьева.