«Ха, — усмехнулась она неожиданно пришедшей на ум мысли, — подымить после постельной утехи с Дымом», — вспомнила она кличку Савелия, о которой тот ей рассказал вчера, чтобы немного рассмешить и расслабить.
«Приятный парень, несмотря на то, что занимается непонятно чем, — подумала она и улыбнулась, вновь вспомнив то, что произошло между ними вчера. — Эх, Прокофьева, Прокофьева, куда ты катишься», — лукаво подмигнула она самой себя, заглянув в зеркало.
Нужно было умыться и привести себя в порядок. Настя подошла к умывальнику, висевшему на стенке сарая. Воды там не оказалось, но это ее не расстроило — настроение оставалось приподнятым. Быстрыми шагами Настя направилась в баню. Там, действительно, в баке еще кое-что осталось после вчерашнего купания. Прокофьева зачерпнула ковшом остывшей за ночь воды и умылась.
«Эх, еще бы душ принять», — пришло ей в голову. Но о таком удовольствии здесь, в загородной глуши, нельзя было даже мечтать.
— Свежо однако, — передернула плечами Настя, выйдя из бани. Дул прохладный утренний ветер, и Настя, почувствовав его прикосновение, озаботилась тем, что так недолго обветрить лицо и тогда оно будет шелушиться, а ей этого не хотелось. Она открыла сумку и, порывшись там, вытащила смягчающий крем, салфетки и пудру. Синяки после вчерашнего побоища все еще красовались на лице, и она нанесла тональный крем на те места, на которых они проступали, и припудрила, чтобы не так бросалось в глаза.
— Война войной, а лицо береги и водой не мой, — срифмовала она полезный совет, вспомнив наставления по поводу ухода за лицом в косметическом салоне, где работала когда-то ее мама.
— Вот так-то лучше, — повертела она головой, кося глазом в зеркало, и снова улыбнулась. — И на войне жить можно, если…
И тут же додумала, что стоит за этим «если», почувствовав, что хочет есть. В животе бурчало, ведь со вчерашнего дня у нее во рту не было и маковой росинки.
— Ничего, сон важнее, — так, помнится, говаривала героиня одного из ее первых газетных материалов.
Вся фишка заключалось в том, что тетка никогда в своей жизни не работала на государство, прикрываясь религиозными убеждениями. После этой публикации сельская диссидентка получила пенсию от этого самого государства, которое всю жизнь игнорировала, а Настя — рекомендацию из газеты, сыгравшую свою роль при поступлении на журфак. Таких историй у Прокофьевой потом набралось с три короба. И эта ничем особо не отличалась от всех последующих. Разве, что название было адекватным тихому сельскому антуражу российской глубинки. «Там, где остановилось время», — назывался материал.