Спустя пять лет после разграбления Константинополя Папа Римский объявил очередной крестовый поход, теперь уже против непокорных еретиков Лангедока, не желавших подчиниться церковникам и французской короне. Поводом послужило убийство в Лангедоке папского прелата.
Было жаркое лето 1209 года, когда крестоносцы подступили к городу Безье и потребовали, чтобы все католики покинули город. После того, как горожане не подчинились, город был взят штурмом и отдан на разграбление. Кровь в Безье лилась рекой. Папские крестоносцы вырезали всех подряд от мала до велика, не глядя ни на пол, ни на возраст. И делали это они по прямому распоряжению папского ставленника Арнольда Амори, курировавшего крестовый поход, который на вопрос рыцарей, как отличить католиков от катаров, спокойно ответил:
— Убивайте всех. Господь признает своих.
Последними словами Себастьяна, который упал пронзенный копьем крестоносца, были:
— Вот и все. Оказывается, умирать не страшно… А я думал…
Копье прошло возле самого сердца, обильно окропив кровью благородного рыцаря Лангедока камень, который висел у него на шее. Рядом с господином лежал его слуга, кровь из расколотой головы которого струилась подобно водам протекавшей через Безье реки Орб.
После жестокой резни в городе Безье еще долго бесчинствовали бродяги и нищие, грабя дома и выворачивая карманы благородных сеньоров, валявшихся на улицах в лужах засохшей крови. Один из этих бродяг по прозвищу Роже Косой добрался до тела Себастьяна и завладел драгоценным камнем.
Роже Косой погиб от руки таких же, как он, нищих и попрошаек, которые в драке на площади в Монпелье, девять месяцев спустя после описанных событий, распороли ему живот. Кровь снова залила камень, зашитый у бродяги Роже в штанах. Эту драгоценность обнаружила прачка Аурелия, жившая в доме неподалеку от площади, которая стянула с бродяги штаны, чтобы перешить их на портки детям.
Аурелия отнесла камень в лавку к старьевщику Исааку, запросив за него несколько золотых монет. Прижимистый Исаак, разумеется, тут же сбил цену, однако Аурелия осталась довольной и теми крохами, которые ей столь неожиданно перепали. Так в первый раз за историю своего существования сине-зеленый камень, украшавший некогда легендарную чашу, стал объектом купли-продажи.
После этого камню пришлось пролежать около двадцати лет в земле, закопанным во дворе дома еврея-старьевщика. Времена были неспокойные. В Лангедоке все еще истребляли еретиков, то и дело бунтовавших в городах и селениях. И Исаак решил выждать время, закопав свое столь нечаянно свалившееся на голову богатство в землю.