Приметить столик, за которым сидели члены экипажа «Моржа», оказалось делом несложным. Илья Назарович никогда не жаловался на память. А какую-то часть матросов он успел рассмотреть, пока шла погрузка угля.
– Николай, видишь того мужика справа?
– Вижу. По всему видать, из унтеров будет.
– С чего такой вывод?
– Так к нему с уважением, хотя и не стелются.
– Молодец. Вот его-то и нужно пригласить за наш столик. Справишься?
– Так справиться-то оно дело нехитрое. Был бы толк. Сами же сказывали, что боцман их врал не краснея.
– Ну, унтер – не боцман.
Городовой управился без труда. Бог весть, что он там сказал унтеру, отозвав его в сторону, но тот солидно кивнул, поправил усы и направился к столику, за которым сидел Перфильев. Хм. Странное дело. Вроде и кабак средней руки, но квас тут отменный и на чистоту кружки особо сетовать не приходится. Впрочем, вполне возможно, что хозяин распознал в посетителе птицу другого полета и, так сказать, от греха подальше озаботился. Кабатчик априори должен разбираться в людях. Иначе по миру пойдет.
– Здравия, ваше благородие.
– И тебе поздорову, братец. Николай сказал тебе, кто я? – показывая половому, чтобы принес пива, поинтересовался Перфильев.
– Да он не больно-то откровенничал, но у меня память на лица хорошая. Видел вас на «Морже», – пояснил моряк.
– Ясно. Ну, раз уж подсел, значит разговор у нас сладится?
– Так спрашивайте, – с явным намеком, произнес моряк.
– Тебя как звать, братец?
– Дудкин я, Андрей Иванович, старший кочегар.
– А скажи-ка, Андрей Иванович, нанимался ли на Морозовском вот этот парень? – передвигая по столу рисованный портрет и пятирублевую банкноту, задал вопрос полицейский.
– Был такой. Борька, кочегаром у меня в смене, – не стал отнекиваться унтер, принимая от полового кружку с пивом. – Сказывал, что ему шестнадцать, да оно понятно, что врал. Суть совсем неразвитая, только-только оперился.
– А странностей за ним не замечал?
– Замечал, как не заметить. Он все свои надбавки в Разумность вогнал. А оно кочегару зачем? Ему в Силу да в Терпение вкладываться нужно, а он вона глупость какую сотворил.
– А что, с Силой и Терпением у него все так плохо?
– Тут врать не буду. Получше, чем у многих. Но оно ить лишним не будет, коли уголек бросать.
– Так, может, он выучиться хотел, а не стоять всю жизнь у топки?
– Это с его-то Разумностью? – хмыкнул Дудкин. – После двух вложений надбавок он едва в норму для ремесленного вошел бы. Но ить у него их четыре, значит запас был, вот и укрепился бы для начала, а там, глядишь, и специальность морскую получил бы. А так-то глупость одна. Чего мучиться на лопате, когда облегчить можно?