Нина развернулась на кресле.
— Ничего, что я здесь сижу? Я вам не мешаю? — Поднялась, заставив Вадика отодвинуться.
Сняла с вешалки платье, оглядела его критическим взглядом, и пока решала для себя, насколько неприлично она будет в нём выглядеть, Вадик обнял её за плечи и выразительно причмокнул губами.
— Я уже предвкушаю.
Нина поторопилась отступить от него, а Грете, вроде бы смехом, пожаловалась:
— Он так и будет меня хватать?
— Не будет, — заверила та. — Как в лоб от Шохина получит, так и перестанет.
Вадик скривился.
— Где он, ваш Шохин? Нина, сколько его уже нет?
Та придержала недовольный вздох.
— Почти две недели.
— Во-от! — Вадик неизвестно чему разулыбался, а затем и подмигнул. — Как ты держишься?
Нина указала пальцем на дверь.
— Иди в зал. Мне надо переодеться.
— А он будет часто уезжать, — продолжал говорить Вадим, смеясь, и подталкиваемый в спину Гретой по направлению к выходу. — Его не будет, а я буду, и ты ещё покаешься! Нина, я его пятнадцать лет знаю, он страшный зануда! — Вадим ухватился за дверь, заглядывая в гримёрку, получил подзатыльник от Греты и рассмеялся. Но когда дверь захлопнулась перед его носом, скромно поскрёбся в неё, и трогательным голосом пообещал: — Я буду тебя ждать.
Нина с Гретой рассмеялись.
— Иногда он ведёт себя, как ребёнок.
— По-моему, он всегда ведёт себя, как ребёнок. — Нина сняла кимоно, посмотрела на себя в зеркало, зачем-то повернулась боком, разглядывая себя. А когда Грета задала следующий вопрос, на мгновение замерла.
— Он так и не звонил?
— Нет. — Потом спохватилась: — Ты Пашку имеешь в виду?
— Сдался мне твой Пашка. Костя.
— А-а… Он тоже не звонил.
— Ты нервничаешь?
Нина неопределённо пожала плечами и поторопилась отвернуться. Но этот вопрос вновь поднял беспокойство в душе. Она гнала его от себя уже неделю, Шохин не объявлялся и никак себя не проявлял, а Нина, как назло, не переставала о нём думать. Чем дольше он отсутствовал, тем труднее ей становилось поверить в то, что она согласилась… на его предложение. И ждала его появления с тревогой, но в то же время, вспоминая их расставание, отмечала некоторое нетерпение. Не в душе, конечно, это было бы слишком, но в теле определённо рождался волнующий трепет при мыслях о губах и руках Константина Шохина. У неё давно не было мужчины, а в последний год, в связи с разводом и Пашкиными закидонами, и вовсе не было никакого желания, не говоря уже о времени и силах, которые следовало потратить на устройство своей личной жизни. Хотя бы назло бывшему мужу. Но какая уж тут жизнь, тем более личная, когда все о мысли о ребёнке и о том, где достать денег, чтобы сохранить крышу над головой. И вдруг всё изменилось, без её особого на то желания, она оказалась в зависимом положении от мужчины, о котором почти ничего не знала. Его это не беспокоит, он сам вряд ли найдёт в себе труд узнать её, как человека, его в ней привлекает совсем другое. Хотя, возможно, она и ошибается. Но перво-наперво его интересует секс, Костя сразу дал это понять, и его возвращение изменит её жизнь. Нина ждала этого: ждала со страхом и в то же время с внутренним нетерпением, надоело задавливать в себе волнение и запрещать себе думать о мужчине рядом.