В театре я сбросила плащ и вошла в зрительный зал. Здесь было холодно, и я пожалела, что оставила в гостинице шаль. Репетиция ещё не началась, но абсолютно все актёры уже сидели здесь и тоже взволнованно переговаривались. Даже Сара уже пришла, хотя она регулярно опаздывала, а МакКинли выглядел подозрительно трезвым. Гровер был единственным, кто сидел в отдалении, не принимая участия в беседе, и с мученическим видом глядел в окно. Маргарет выглядела непривычно мрачной и напряжённой. Лилиан перешёптывалась с Анной точно так же, как булочница с бакалейщицей. Мастерс постоянно тянулся к трубке, торчавшей из внешнего кармана его сюртука, но в последний момент вспоминал, что Хогарт категорически запрещал курить в зрительном зале и одёргивал сам себя. Все актёры были в сценических костюмах, и выглядело это гротескно – словно в конец девятнадцатого века перенеслась группа людей прямиком из Средневековья.
– Что произошло? – спросила я, садясь рядом.
– А ты ещё ничего не слышала? – поразилась Сара. – Весь Лондон только об этом и говорит…
– В Эйлсфорде вчера поздно вечером провели какой-то сатанинский ритуал, – морщась, поведала Маргарет. – Целых десять человек в нём убили, представляешь?
– Пресвятая Богородица, – пробормотала Анна и перекрестилась.
МакКинли же, поймав мой взгляд, чиркнул себя ладонью по горлу, раскрыл рот в немом крике и выпучил глаза. Пантомима живо напомнила тот труп, который мы нашли в Кранли в двадцать первом веке, и меня затошнило.
Вот вам и жертвоприношение с десятью трупами. Значит, с одним уже было, оно как-то прошло незамеченным – как и говорил Майкл. Осталось ещё одно… После чего тёмный маг достигнет своей цели.
Моё появление словно прорвало какую-то плотину, потому что все вдруг заговорили одновременно.
– Какой монстр мог это совершить?
– И ради чего? Вызывал дьявола?
– Господи, помилуй нас всех!..
– Что за чёрная магия в наше прогрессивное время?
– Да когда уже репетиция начнётся? – последний вопрос принадлежал Гроверу и разом оборвал всю дискуссию. Актёры замолчали и посмотрели сперва друг на друга, потом – на ведущего актёра.
– В тебе вообще осталось хоть что-то человеческое? – резко осведомилась Маргарет. – Ты можешь думать хоть о чём-то, кроме своей прекрасной персоны?
– А зачем? – лениво уточнил Гровер.
Маргарет задохнулась от возмущения.
– Затем, что погибли люди! Причём их убили совершенно бесчеловечно! Или тебе их ничуть не жаль?
– Милая Маргарет, – актёр улыбнулся без малейшего тепла. – Ты спрашиваешь, жаль ли мне тех, кто подставил горло под нож и сдох, как скотина под топором мясника? Пожалуй, что нет. Если они позволили сотворить с собой такое – значит, они заслужили свою смерть.