Да, чуть не забыл! Есть еще один неплохой фильм, снят уже в США — там тоже отнюдь не все поклонники жидовских юберменьшей — называется «The other Israel»[1]. Фильм по-американски политкорректен, но посмотреть стоит.
Апполинарий допил остатки холодного чая, улыбнулся:
— Ну, вот и все. Хватит на сегодня, я выдохся.
Утром неожиданно позвонил Пятницкий.
— Доброе утро, Апполинарий Павлович! Как спалось?
— Доброе, неплохо … до вашего звонка, — неприязненно буркнул Апполинарий в трубку.
— Ну, насколько я вас знаю, вы и дальше будете спать спокойно, — задумчиво произнес Пятницкий. — Возможно, даже еще лучше.
— Благодарю за комплимент. На самом деле моя нервная система вовсе не так крепка, как вам кажется. Чего вы хотите?
— Сообщить вам кое-что. Прояснились некоторые детали ограбления вашей квартиры.
— Сообщайте.
— По телефону нельзя, информация конфиденциальная. Мы встретимся с вами в парке возле института. Буду ждать вас у центрального входа в 15.00, - ответил Пятницкий и положил трубку.
«Козел! — мысленно обругал капитана Апполинарий. — Даже не спросил, смогу ли я. Инициативу, видите ли, держит в своих руках! Шел бы ты куда подальше, мусор паршивый»! Однако ни подальше, ни поближе посылать Пятницкого Апполинарий на самом деле вовсе не собирался. Наоборот, ради встречи с «мусором паршивым» он отказался от факультативных занятий со студентами старшего курса, сославшись на внезапное ухудшение здоровья и даже едва не повздорил с деканом, который прозрачно намекнул, что студиозусы платят наличными за дополнительные занятия, поэтому нечего кочевряжиться. А если такой больной, то пора искать другую работу. Апполинарий разнервничался, вспылил и собрался послать декана туда, куда утром хотел отправить Пятницкого. Бугристое от шрамов лицо побагровело, глаза налились кровью, уголки губ приподнялись. Декан, до этого смотревший на Апполинария с высокомерием и насмешкой — начальник! — внезапно побледнел, в глазах метнулся страх. Он живо покинул кожаное кресло, вышел из-за стола, но на другую сторону. Отделенный от взбешенного Апполинария массивной крышкой стола для заседаний, пожилой декан поспешно сказал:
— Да вы не волнуйтесь так, Апполинарий Павлович! Ну не можете и не надо. После всего того, что выпало на вашу долю и не мудрено, что здоровье ослабло. Ступайте себе с Богом!
И для пущей убедительности взмахивает руками, словно поглаживая обеими ладонями невидимого собеседника. Апполинарий на мгновение закрывает глаза, грудь поднялась и опустилась, в наступившей тишине послышался мощный выдох.