Одеревеневший от всего произошедшего Апполинарий поднимает взгляд. Видит белое, как простыня, лицо очкастого студента, отличники и отпрыска приличных родителей. Мальчик, наверно, хотел заработать на карманные расходы — решил помочь знакомым бандитам или просто недорослям, таким же, как сам, провернуть «дело». Одним махом забить бабла на крутую житуху в ближайшие два-три года. Это ведь так соблазнительно, и рыбку съесть, и на ху… сесть! Оно конечно, кто не рискует, тот не пьет шампанское, только большинство любителей шипучего напитка коротает время на лесосеке в местах, очень отдаленных от мира нормальных людей, за колючей проволокой, под надзором автоматчиков и сторожевых собак. Причем, это если повезет. А то ведь менты и пристрелить могут, чтоб не доводить дело до нудного следствия и суда. Они тоже люди, менты и у них есть понятие о справедливости. Не осознавая до конца, что делает, Апполинарий жмет на курок. Мальчишечье лицо раскалывается на кусочки, словно разбитое зеркало, перебитые на переносице очки почему-то взлетают к потолку, на затылке расцветает грибовидный взрыв крови. В стене, напротив, откалывается громадный кусок штукатурки и с грохотом валится на пол.
В себя Апполинарий пришел только дома, куда его доставила машина скорой помощи. Заботливая врачиха вколола лошадиную дозу заморского «тормозилова», а потом всю дорогу ласково успокаивала низким, грудным голосом. Колышев слушал вполуха, тряс головой и закатывал глаза. Перед мысленным взором снова и снова возникала страшная картина, в ушах отдавался гром выстрелов, грудь сотрясали рыдания. Женщина в голубом халате опять что-то говорила, но Апполинарий плохо воспринимал внешние звуки. Если кто нибудь мог бы посмотреть со стороны, то внимательный человек заметил, что в глазах врача глубоко-глубоко прячется презрение к перепуганному до заикания здоровому мужику. Только вот показывать свои истинные чувства врачу не полагается, клятва Гиппократа не позволяет. Апполинарий не помнил, как оказался в старинном кресле, закутанный по горло теплым пледом. Рядышком, на тумбочке стакан остывающего чая с лимоном, градусник и почему-то клизма. Странно, но именно это резиновое приспособление для интимных дел привело его в чувство. Тупо глядя на розовую грушу с белой пипкой на конце, Апполинарий начал медленно возвращаться в реальный мир. Сведенные судорогой мышцы расслабляются, волной накатывает равнодушие. В тишине раздается тиканье больших напольных часов, в ушах противно пищит.
«Причем здесь клизма? И чай с лимоном? Черт побери»! — подумал Колышев и крикнул в соседнюю комнату: