Оловянные преображенцы, семеновцы, измайловцы и конногвардейцы скрывались за книгами, за пустыми коробками, наконец, за растянутыми на полу протертыми драгунскими штанами, заменяющими редуты.
Старый Румберг, командующий русскими войсками, отъехал на своем стуле за левый фланг, упирающийся в канапе.
Презрительная улыбка искривила бескровные губы Петра Федоровича: «Варварская тактика! — положил он в мыслях. — Я разобью наголову этих русских янычаров, воюющих, как при Моисее. Они годны только на турок. Какой же порядочный полководец в наш век начнет сражение с отстрелки из редутов. Ослы!» Петр Федорович твердо помнил про короля прусского, отказывающегося ставить свою армию в укрепленные позиции, чтобы не дать противнику шанса перейти в наступление.
— Ура-а-а! Ура-а-а! Ура-а-а!
И, выхватив из ножен клинок, на котором было вырезано, как и на всех прочих российских офицерских шпагах, «Виват Елисавета Великая», Петр Федорович приказал трем камер-лакеям, ползавшим коленями по полу, двинуть линейную прусскую пехоту в атаку на штаны, прикрывавшие левый фланг русских войск.
«Всегда во фланг, никогда с фронта», — говаривал Фридрих.
На прусских гренадер и фузелеров посыпался горох.
— Ура-а-а! — орал наследник престола, вздыбливая стул и размахивая над головой шпагой.
Оловянные трупики пруссаков усеяли поле сражения.
Наследник, содрав с горячей трясущейся головы треугольную шляпу, проквакал:
— Пальбы плутонгами от фланга к центру и обратно!
Но сухой горох почти не причинял урона первому российскому гвардейскому полку, защищенному протертыми драгунскими штанами.
Тогда Петр Федорович двинул для атаки скорыми аллюрами и сомкнутым строем, согласно Фридрихову правилу, кирасиров и карабинеров с холодным оружием. Мортиры, с высоты четырех подушек, стали изрыгать на прусскую конницу комья жеваной бумаги.
Спазма перекусила горло семнадцатилетнего главнокомандующего оловянных войск.
Камер-лакеи, справедливо испугавшись столь сокрушительного артиллерийского огня, сообразили начать перестройку прусской тяжелой конницы в тонкие резервные линии.
— Негодяи! — прохрипел в бешенстве Петр Федорович. — Вы, кажется, вздумали рассуждать? — и, в бешенстве соскочив с деревянного коня, наградил нарушителей дисциплины пинками в зад.
Офицеры и солдаты прусского короля, как известно, должны были знать одно право и обязанность: «Исполнять, что приказано». Всякое рассуждение во время боя рассматривалось Фридрихом, а за ним и Петром Федоровичем, как нарушение дисциплины, что каралось наравне с изменой.
— Расстреляю! Вздерну! Me… Me…