— Нет, ваше высочество, я философию вашего солдата, во второй части ее, не вполне разделяю. Есть предметы, о которых женщине думать и рассуждать вполне пристало, возьмем, к примеру, о нарядах и увеселениях, а также о воспитании своих детей в нравственных качествах, — заключила Екатерина, не чувствующая к детям ничего, кроме гадливости.
«Из этой скучной особы, лишенной всякого тщеславия, образуется, по моему мнению, самая наилучшая супруга для монарха», — положил в мыслях наследник российского престола.
— Мне, сударыня, остается только согласиться с вашим благоразумием.
Серая пыль скуки, покрыв пеленою рябое лицо жениха, нисколько не осела на длинном личике, заклейменном вечной улыбкой.
— Я с нетерпеливостью ожидаю, сударь, продолжения вашего рассказа.
— Право, сударыня, не так уж он любопытен. К чему уговаривать овцу, питающуюся травой, не кушать бычьего мяса, вкусного для тигрицы? — и потер руки, довольный своим звонким ответом.
Фридрих II объявил войну Саксонии.
«Рабочих суконного двора за грубые и дерзкие слова наказывать: в первый раз — плетьми, во второй раз — батогами с вычетом платы за три месяца, а в третий раз — ссылкою на год на каторжные работы; если же кто поднимет руку, того бить кнутом и ссылать на каторжную работу вечно».
Бракосочетание наследника российского престола с великою княгиней Екатериной Алексеевной было назначено на 21 августа.
Вода в Неве, как жидкий гранит.
Король прусский называл солдат «самым необходимым для правителей товаром».
Современники называли Фридриха II «королем-философом».
Первый петербургский щеголь Семен Кириллович Нарышкин сделал себе к свадьбе кафтан, на спине которого было вышито серебряное дерево с сучьями, расходящимися по рукавам.
Карета Нарышкина имела кругом, даже в колесах, зеркала.
Российские дамы и кавалеры восторгались изящным вкусом петербургского щеголя.
Бестужев говорил, что союзы между государствами должны покоиться на взаимных пользах и на торговле.
А Петр Федорович, будучи рыцарем, изощрялся в издевках над меркантильной политикой, обещая при своем императорстве «союзы чести и благородных сердец».
«Адевшись в мусшком плате я ехать верхом в Чарско село», — так писал наследник российского престола.
Герольды в латах, сопровождаемые отрядом конной гвардии и драгун, разъезжали по Петербургу и, при звуках литавр, оповещали население о предстоящем бракосочетании.
Каменная некрашеная стена, обрызганная утренними лучами, подчас кажется городскому человеку более прекрасной, чем само восходящее солнце.
Невесте сшили платье из серебряного гласе, окаймленное на высоте пол-юбки битью из золота.