– Африканские конные егеря дʼАлонвиля, – удовлетворенно заметил де Сен-Тресси, – четвертый полк. Один из лучших в мире. Лев, что это за оборванцы, которых он атакует?
– Пластуны Черноморского войска, одни из лучших в мире разведчиков, – в тон ему ответил Бутырцев. – Интересная будет стычка.
Конечно, пластунов в батальоне было не больше роты, остальные были вполне «справными казаками». Но Бутырцев не ошибся, казаки сумели удивить немало повидавших и повоевавших в Африке кавалеристов. Батальон был одним из немногих, если не единственным подразделением русской армии, которое умело действовать в рассыпном строю. Казаки пропускали кавалерию через себя: они ничком падали при приближении конного противника на землю, а когда всадники проносились мимо, стреляли им в спину. Потери французов, конечно, были не такими громадными, как у англичан, но тоже ощутимы.
В это же время еще один полк африканских егерей атаковал досаждавшую англичанам русскую батарею. Их натиск был столь стремительным, что кавалеристы успели ворваться на батарею и изрубить всю прислугу раньше, чем стоящий рядом русский полк сумел двинуться артиллерийским на выручку. Французы тот же час отступили.
Если бы не эти смелые выпады французов, то русская «охота на зайцев» бригады Кардигана окончилась бы совсем плачевно для английских конников, которые группами по два-три всадника уходили вверх по долине.
– Должен сказать, Лев, что меня удивили эти твои диковинные plastuny, но согласись, что и французские егеря показали себя, – удовлетворенно заметил французский Иной.
– Увы, Шарль, лучше бы мне никогда не видеть ни этой схватки, ни этой отваги, ни этих храбрецов. Точнее – лучше бы им никогда не пришлось выказывать эти свои прекрасные качества, убивая друг друга, – устало ответил ему Бутырцев.
Битва, это людское крошево, настолько вымотала опытного, повидавшего многое Иного, будто он сам дрался на поле боя с превосходящим по силе противником.
– Я хочу вам выказать мои соболезнования, лорд Джеймс, в связи с гибелью столь достойных воинов, людей и Иных, – обратился он к англичанину по поводу разгрома бригады легкой кавалерии. – Я наверняка знал и знаю многих родственников павших здесь воинов. Ведь в кавалерии было много Иных из аристократических родов?
– Именно так – много. Увы, господин Бутырцев, я знаю не только родственников, но знал и многих павших в этой долине. Мне еще предстоит нелегкое дело поделиться свидетельствами очевидца с их родными, друзьями и возлюбленными.
– Мир их праху, – скорбно сказал турок.
Ныркову очень хотелось надеяться, что это пожелание относится и к тем десяткам турок, которые пали в самом начале битвы.