Так продолжалось, пока ей не исполнилось четырнадцать… Он думал, что забыл этот день, но где там? Они тогда в который раз разругались с Алькой. Орали друг на друга так, что, не желая этого слушать, Нюська выскочила из дома и подалась в сад. А Влад пошел за ней следом, напоследок громко хлопнув входною дверью. Остановился у большой старой черешни и зло пнул забор. А потом в каком-то шаге от себя увидел Нюську. Но не такой, какой видел её еще совсем недавно. Другой… Она забралась на стремянку, поближе к спелым гроздям черешни, и ела их прямо с дерева. Тонкая, с острой аккуратной грудью, которую он раньше не замечал, с по-женски округлившимися, но все еще по-детски сбитыми коленками… Увидев, что Влад на неё смотрит, Нюська радостно улыбнулась, слизала черешневый сок с губ и хотела было что-то сказать. Но лестница покачнулась, и она бы свалилась, если бы Влад не поймал ее налету. Вот тогда-то его и шандарахнуло. Припечатало так, что сил нет. Непонятно, как ее удержал, сам ведь едва на ногах стоял от скрутившей узлом кишки чувственности. Он никого и никогда так не хотел, как эту девчонку. Смотрел на неё и понимал… Все понимал, и что неправильно это, и что не для него она. А все равно ничего не мог с собой сделать. Тонул в сочной зелени её необычных глаз и прижимал к себе с силой, так, что ей, наверное, больно было.
А потом он сбежал. От себя… И от того безумия, что испытал рядом с Нюськой. Убедил себя, что это просто помутнение на фоне творческого кризиса. Ну, ведь бывает, так? И кто как с этим справляется. Кто в загул ударяется, кто начинает бухать, а кто-то заводит любовницу помоложе. Творческий кризис — штука опасная. Башню сшибает напрочь.
В общем, думать о Нюське Влад себе запретил. А там и вовсе они расстались с Алькой, и все закрутилось так, что оглядываться назад не было времени. Да и что толку? Он явно не гордился тем, что испытал в том саду. Даже как-то стыдно было, ей богу. И потому Влад затолкал те воспоминания далеко-далеко и возвращался к ним лишь иногда. Он сейчас, даже если захотел бы — вряд ли вспомнил лицо той девочки. Прошедшие одиннадцать лет стерли его из памяти, заштриховали белым…
— Так, за руль я тебя сегодня не пущу, — сощурился Влад, возвращаясь в реальность.
— Это еще почему? — запротестовала Аня.
— Ты спишь на ходу.
— А у тебя судороги! Да и платишь ты мне за то, чтобы я…
— Мне лучше знать, за что я плачу, — сварливо заметил Влад. — Давай. Прыгай. Съемка вот-вот начнется, а нам еще через весь город ехать.
Они сели в его машину и выехали со двора.