Аномально жаркая температура лишь стояла в зонах тектонических разломов самого шельфа, где возвышались черные курильщики, и дно буквально кишело жизнью. Было много глубоководных осьминогов Цирротаума мирраи, и Амфитретус пелагикус. Много глубоководных актиний под названием Уртицина фелина, и неисчислимое число глубоководных голожаберных моллюсков и креветок в целых зарослях червей Погонофор. В самом низу по голым камням ползали с длинными ногами как у японских и камчатских крабов, но все же относящиеся к ракам красные крабоиды. Они собирали падающую чешую и выпотрошенные панцири погибших в этой беспорядочной толкучке наверху в зоне выброса сероводорода, сульфидных тяжелых металлов и углекислоты, тех, кого растерзали и практически съели в борьбе за выживание в зоне температуры плюс 350 и 200 градусов по Цельсию. В самой зоне черных, извергающихся вверх клубами этого ядовитого, но являющегося пищей им всем вещества курильщиков. Эта зона была севернее станции "ДЕЙТЕРИЙ 10/10". И на глубине более 2000 метров. Иногда часто порой эту местность посещали донные абиссальные удильщики и нападали на своих жертв, проглатывая тех целиком. И сюда же заплывали глубоководные акулы и кальмары. Вполне возможно и вот этот незваный гость станции приплыл оттуда, заманенный из черной бездны океана сигналами маяка и ярким светом квазипрожекторов и ламп самой станции.
Игорь знал, что он рыщет тут вокруг станции, и решил выманить его на себя. Возможно, этот гигантский пришелец из глубин здесь и есть разгадка исчезновения Вилема Пашича. Пропажа квантабера Свена Бола. И, самое интересное, загадочных и пугающих надписей по всей станции.
Игорь прекрасно понимал, что это будет крайне опасно, и отдавал себе отчет. И он понимал, что только он теперь способен хоть что-то разрешить на этой станции. Свена Бола не заманишь теперь в воду после всего, что произошло за последнее время на глубине в полторы тысячи метров. И он был еще сильно болен.
- "Возможно, Бол прав. Возможно, Пашич, уже мертв" - думал сейчас Игорь Соболев, когда покинул свой скутер на границе крутого скалистого обрыва, уходящего в глубину в полукилометре от сверкающего в полной темноте воды ярким красным сигнальным светом маяка.
Он был сейчас довольно далеко от самой станции. И лишь по самому маяку и встроенной в его гермошлем акванавта электронной карте, можно было найти путь обратно. И если у Пашича поломалось все это, то это означало конец. Тогда только один выход. Всплывать на поверхность океана. С декомпрессией через каждый метр, стараясь чаще задерживать дыхание и регулировать его на момент временной получасовой остановки. Этот подъем был бы вечностью. Но другого пути с такой глубины бы не было. Иначе смерть в темноте и среди этих скал и обрывов. Глубина бы все равно сделала свое дело. Даже с тренированным акванавтом -глубоководником. Даже в гидрокомбовой оболочке и гидрокомбовом костюме. И Вилем Пашич вряд ли выжил. Не на такой глубине и не через столько времени. Но Игорь Соболев еще тешил надежду найти Пашича живым.