В одиннадцатом классе мы работали на хлопковых полях колхоза «Коммунизм» Сузакского района. Председателем колхоза был Юнусов Олимжан, строгий и рачительный хозяин. Он носил гимнастерку защитного цвета из дорогого сукна, галифе и хромовые сапоги, из голенища выглядывала камча (плетка). С раннего утра до поздней ночи его можно было видеть верхом на лошади, объезжающим хлопковые поля. За внешней суровостью скрывалось доброе сердце хлебосольного хозяина.
На фотографии учащиеся 11-го класса средней школы № 4 города Джалал-Абада (слева направо): Олег Каюпов, я, Володя Крыков, Борис Аверков, Виктор Романов, Володя Кунченко. Сузакский район, колхоз «Коммунизм», октябрь 1964 года. Мы стоим на веранде дома, в одной из его комнат проживали девочки, в другой – мальчики. Учитель труда Федор Михайлович, фронтовик-танкист, у которого мы таскали папиросы «Беломорканал», обосновался на веранде. Кадр сделан ранним утром. Нам предстоит вскоре выйти в поле; на голове Олега армейская панама, слегка надвинутая на глаза; через год он станет студентом московского института. Борис и Виктор после окончания Бакинского высшего военно-морского училища им. С. М. Кирова в звании капитанов первого ранга закончат службу один во Владивостоке, другой на Сахалине, Володя Кунченко станет заслуженным артистом России, после завершении Московской консерватории. Рабочая одежда у некоторых подпоясана скрученными фартуками, они при сборе хлопка быстро изнашивались, а при сборе курака едва ли выдерживали три-четыре дня. Нам выдавали новые, мы их туго скатывали и вращали вокруг себя, а потом резко прерывали вращение в воздухе, раздавался сухой звук, похожий на револьверный выстрел. Нечто подобное мне приходилось видеть через полвека в Юберлингене, в немецкой Ницце, на праздновании фастнахта. Переодетые в пестрые костюмы шутов, демонов, чертей, трубочистов своими шествиями по городским улочкам старались произвести как можно больше шума – звеня бубенцами, щелкая кучерскими бичами. На главной площади города, у церкви Св. Николая устраивали смотр владеющих кучерскими кнутами. Вот и мы, не подозревая о существовании такой традиции, состязались в мастерстве. Такая забава ткани урон не наносила, однако развивала ловкость и сноровку. Одежда и обувь, цепляясь за стебли хлопковых растений, неровности почвы, приходила в негодность, поэтому ее шили и покупали из прочной ткани, как мы ее называли «драп-дерюга». Она придавала нам такой неловкий вид, что совершенство пропорций наших тел можно было увидеть только в бане. По мокрой и холодной погоде надевали кирзовые сапоги, по сухой – китайские кеды «Два мяча».