В республике сложилась практика уходящего лидера развенчивать, сводить на нет его достижения. Это, к сожалению, продолжилось и в постсоветский период. Все то, о чем я сказал, произойдет через несколько лет, а пока я на приеме у Турдакуна Усубалиева. Беседа оказалась конструктивной и результативной, длилась более получаса. Мы обсудили основные направления устранения социальной напряженности. Усубалиев позвонил председателю Совета министров Арстанбеку Дуйшееву и рекомендовал оказать содействие горожанам. На составленной мною записке наложил резолюцию «Внести на рассмотрение ЦК», созыв – секретарь ЦК, далее перечислялись министры. Встреча с главой республики привела к улучшению социального самочувствия горожан.
Итогом моей встречи с Усубалиевым стали конкретные дела. Запомнилось строительство стоквартирного жилого дома (восемь лет простоял его фундамент, панели изготовлялись во Фрунзе), он не значился в титульном списке комбината.
Я понимал, моим оппонентам необходимы весомые аргументы, и я их представил, заявив, что отделку квартир и благоустройство дома город готов взять на себя. Это оказалось решающим аргументом. Около двухсот семей улучшили бытовые условия, его заселение совершалось гласно. Я почувствовал, что горожане поверили в искренность всего, что могло бы облегчить их быт. Завершать строительство дома пришлось зимой, и мне показалось, что декабрьские ветры дули в том году сильнее, чем когда-либо. С трудом можно было передвигаться по терзаемым ветрами и снегопадами до рассвета улицам.
Многие проблемы создавала железнодорожная станция Рыбачье. Однажды, ближе к зимним холодам, мне позвонил глава республики. После сдержанного приветствия он мне сказал, «Товарищ Чиналиев, мы вас направили в Рабачье, чтобы вы в городе порядок навели, а у вас происходят недопустимые простои вагонов на железнодорожной станции. Примите меры и доложите, отметил Усубалиев, завершая разговор». Как же их не допустить, если пласты смерзшегося карагандинского угля в вагонах откалывали отбойными молотками. Топливная база находилась на балансе министерства автотранспорта и шоссейных дорог, а доставку основного груза осуществляло фрунзенское отделение Алма-атинской железной дороги, мое предложение о строительстве повышенного пути у руководителей отраслей возражений не вызывало. Заодно городские власти стремились подальше от озера передвинуть склад угля, пыль от которого во время ветра Улан наносила двойной урон, загрязнялось водное пространство и терялся физический объем топлива. Договоренность реализовалась, и в предстоящем сезоне разгрузка угля производилась механизмом под управлением одного оператора. Другую более сложную проблему удалось обсудить во время приезда начальника Алма-атинской железной дороги, Кудайбергена Кобжасарова. Посетив железнодорожную станцию, представлявшую из себя сарай с двумя комнатами, гость был глубоко разочарован увиденным. Вероятно, его затронула безысходность, обреченность и печаль, которую он почувствовал при виде убогого помещения или, возможно, что-то иное, но в предстоящем 1984 году строительство здания железнодорожной станции началось.