– Вы знали, что ваш особняк снимаю я? – спросила Лионелла.
– Узнала, когда Лев Ефимович позвонил и назвал ваше имя. Оно у вас редкое, такое встретишь нечасто. Обычно дом сдает муж, но он сейчас в отъезде. – Костюкова прошла в гостиную и, увидев Кирилла, кивнула: – Доброе утро!
Приветствие прозвучало провокационно, словно подразумевало, что прошедшую ночь и утро Лионелла и Кирилл провели вместе.
– Здравствуйте, – ответил Кирилл и, посмотрев на Лионеллу, спросил: – Я могу ехать?
– Пожалуй… – ответила Лионелла и перевела взгляд на Костюкову: – Подбросите меня до театра?
– Конечно, – ответила она.
Кирилл попрощался и вскоре уехал. Рабочий спустился в подвал и, вернувшись, предупредил, что ремонт отопительной системы займет больше часа.
Костюкова усадила Лионеллу на диван в гостиной и по-хозяйски захлопотала:
– Чай или кофе?
– Спасибо, мне ничего. А ведь я не знаю вашего имени.
– Ирина, – представилась Костюкова и села рядом.
– Как ваши дела, Ирина? – спросила Лионелла и сама себе удивилась: обычно она не задавала таких пустых, ничего не значащих вопросов. Но что делать, ей надо было как-то начать разговор.
– Очень хорошо. – Костюкова развела руками. – Вот, увольняюсь.
Лионелла удивилась:
– Уходите из театра? Почему?
– Трудно объяснить Виктору Харитоновичу, что я больше не смогу лечь в гроб и сыграть Панночку. Да и муж говорит: уходи.
– Я понимаю вас.
– В театре на меня смотрят так, как будто я виновата в смерти Кропоткиной. А мне просто повезло больше, чем ей. – Костюкова стиснула руки и прижала их к груди: – Я часто думаю, вот если бы не тот звонок, если бы я пропустила или не услышала его, я бы наверняка умерла. Как это страшно!
– О каком звонке вы говорите? – спросила Лионелла.
– Что?! – испуганно дернулась Костюкова.
– Вы сказали, вам позвонили.
– Я так сказала? Нет! Я не могла так сказать.
– Вы так сказали, – настойчиво повторила Лионелла. – Я это точно слышала.
– Боже мой… – В отчаянии Костюкова уронила руки на колени и взмолилась плачущим голосом: – Умоляю вас, не говорите об этом никому, иначе меня проклянут.
– Сделаю что смогу.
– Это не ответ. Если вы кому-нибудь это расскажете, я погибла…
– У меня нет такой цели. Говорите, кто вам звонил?
Костюкова кивнула и, сдержав дыхание, сделала паузу. Потом снова заговорила:
– За день до спектакля мне позвонила женщина и велела не приходить на спектакль. Еще она сказала, что для меня так будет лучше. Я человек мнительный, долго мучилась, потом позвонила в театр и сказала секретарше, что у меня заболели дети.
– А почему не позвонили Терехиной?