Олдфилд в замешательстве пригладил волосы, а Литтлджон тихо присвистнул.
– Да уж, тут только и остается, что свистеть. В жизни не слышал подобного вздора. В порыве досады на мистера Уиньярда, что присутствует здесь… – При этих словах сокрушенный миссионер испустил стон. – …мисс Тидер решила изменить завещание. Вместо того чтобы посоветоваться со мной, а именно так ей и следовало поступить, она тщательно переписала свою копию документа, что хранился у меня, однако внесла в него изменения. Новое завещание повторяет предыдущее за тем лишь исключением, что Уиньярд лишается наследства, а его доля отходит Евангелическому союзу. Вы только представьте!
– Но чем я провинился, что такого сделал, чтобы со мной обращались подобным образом, презирали меня и унижали? – горестно взвыл Уиньярд, обращаясь к присутствующим.
– Разумеется, мистер Брасси, – вмешался Литтлджон, – вас должны были уведомить об этих изменениях если не до, то сразу после смерти мисс Тидер. Расселл знала о новом завещании, и ей следовало предупредить вас.
– Это меня больше всего и возмущает. Будь моя воля, эта девица и ее приятель святоша не получили бы ни пенни. Однако, похоже, мисс Тидер составила новый и, заметьте, совершенно законный документ, подписала его и заверила подписями двух свидетелей, после чего заперла в ящике своего бюро. Она сказала Расселл в присутствии Торнбуша, что это завещание – мера предосторожности. Мисс Тидер кое-что узнала об Уиньярде и пожелала обезопасить себя на случай, если история окажется правдой. Она собиралась уничтожить доморощенный документ, если слух не подтвердится, и оставить его в силе при другом исходе. Если же ее вдруг «настигнет внезапная смерть» (так выразился этот лицемерный мошенник!), Расселл должна была передать новое завещание мне.
– Так почему она не сделала этого сразу? – спросил Олдфилд.
– Из-за Торнбуша! У него хватило наглости сказать девице, чтобы она подождала до похорон. Тогда самое время оглашать завещание, заявил он, черт бы его побрал! Эта парочка помалкивала, пока я не представил старый документ, тогда-то они и взорвали свою мину.
– Разве обстоятельства, при которых составлялось новое завещание, не дают достаточных оснований опротестовать его? – спросил Литтлджон.
– Я буду бороться! Я буду бороться! – вскричал Уиньярд, воспрянув духом.
– Вы ничего этим не добьетесь. Новое завещание законный документ, и найдется не меньше полудюжины людей, готовых засвидетельствовать, что мисс Тидер была в здравом уме на момент его составления. Я сочувствую вам, Уиньярд, очень сочувствую, но меня приводит в бешенство манера, в которой это было проделано, и поведение пары болванов, что сидят теперь здесь. Я уже высказал Саре все, что о ней думаю, и взгрел Торнбуша как следует. Он не приблизится к этому дому, пока завещание не будет официально утверждено, или я прогоню его взашей. А теперь, джентльмены, предлагаю всем успокоиться и изучить личные бумаги покойной. Простите, Уиньярд, мне жаль, но вам нельзя тут оставаться. Вам лучше удалиться к себе в комнату и немного отдохнуть, оправиться от потрясения. Вы это преодолеете.