Часть големов осталась на складе, а другая, вместе с «казаком» и носителем мини-тюрьмы со мной любимым, отправились обратно в город. И вот тут я неожиданно понял, что находиться на спине у быстро идущего голема в стальном коробе – этот тот еще аттракцион. Меня болтало словно шестигранные кубики внутри стаканчика завзятого игрока в кости. К концу пути в меня возникло ощущение, что я побился головой об каждый сантиметр своей камеры.
К счастью, это было скорее обидно, чем болезненно, да и Спин успешно лечил все мои незначительные повреждения. Хотя, протаскай меня голем чуть дольше, и не будь у меня за спиной лечащего питомца, я мог бы до тюрьмы и не доехать, умерев от бесконечного числа незначительных повреждений. Разумеется, в окно я не смотрел, города не видел, и пришел в себя лишь когда голем остановился и сгрузил меня со спины. То, что «казак» называл тюрьмой оказалось простым складом таких же контейнеров, как мой. Из небольшого окошка я не мог видеть всего окружения, но успел насчитать шесть-семь рядов в высоту и не меньше десяти камер только по одну сторону от меня. Не знаю уж, кому гремлины приносили жертвы, но подходили к этому процессу очень основательно.
«В этой локации запрещено доступ к инвентарю и оружию. Тюрьма гремлинов не является официальной игровой тюрьмой, и поэтому точка возрождения не привязана к камере. Если во время эвента игрок будет оффлайн, то автоматически погибнет и появится в своей точке возрождения».
Уф, а вот об этой особенности тюрем я, если честно, забыл. Если бы точку возрождения принудительно перенесли сюда, то меня бы могли приносить в жертву бесконечно.
Высунув нос из окошка, я попытался осмотреться. Всюду виднелись только стальные короба.
– Эй, есть тут кто живой?! – крикнул я.
– Все живые, не ори, – тут же ответил мне грубый мужской голос.
– Я не живой, – вмешался другой голос. – У меня класс зомби.
– Эх, жаль я на тебя посмотреть не могу, – сказал третий. – Всегда было интересно, что за извращенцы играют за нежить.
Тут же завязалась словесная перепалка, в которой зомби убеждал всех в том, что у его класса просто море положительных эффектов. Начиная от полной нечувствительности к боли, и заканчивая лечением с помощью пожирания трупов. И если отсутствие болевых ощущений меня всерьез заинтересовало, то гастрономические предпочтения зомби мигом убили всякий интерес к этому классу.
– Все здесь на жертвоприношение? – вновь спросил я.
– Ага, билеты в первый ряд с полным погружением в процесс, – хихикнул кто-то снизу.
– Мы еще посмотрим, кто для кого будет жертвой, – грозно сказал сосед слева.