– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – я в исступлении колотил по рулю, оглашая пустую парковку и скудно освещённую улицу всхлипываниями гудка. Наконец взял себя в руки и отправился обратно, оставив машину работать. Двери были закрыты! Несколько раз я подёргал ручки, но нет. Заперто. Сквозь стекло я увидел, что за столом, перед нервно мигающей лампой, внутри сидит человек. Я стал стучать. Сначала тихонько, потом сильнее. В итоге, когда я уже думал, что сейчас дверь брызнет осколками стекла, человек поднял голову. В мерцании лампы я увидел только закрывающий нижнюю часть лица чёрный шарф. Секунду мы смотрели друг на друга. А потом он встал и медленно, дёргаясь и жутко изгибаясь, побрёл к двери.
«К чёрту мобильник!»
Это было слишком. Я добежал до машины так быстро, как, наверное, никогда ещё не бегал. Вдавил газ в пол и прямо через тротуар вылетел на проезжую часть. Ни машин, ни прохожих, половина фонарей не горела, я другие еле светили!
«Да что за…?! Что происходит?!»
Пока я ехал к дому, внутри всё нарастало чувство паники и, бросая машину прямо возле подъезда, я чуть не плакал, как ребёнок, проснувшийся от кошмара. Только я всё никак не мог проснуться.
Я вбежал в подъезд и стал лихорадочно нажимать кнопку лифта. Ни звука, ни движения. Я побежал к лестнице, чувствуя за спиной чьё-то присутствие. Рванул вверх по лестнице и только добежав до своего тринадцатого этажа, остановился перевести дух. Когда меня отпустило, я подошёл к перилам и посмотрел вниз. Этажа до девятого свет на лестнице погас. Я замер, я точно помнил, что, пока бежал, с лампами всё было в порядке! Тут я услышал шаги, издевательски неспешные:
Шаг. Шаг. Шаг. И гаснет свет на десятом!
Шаг. Шаг. Шаг. Тьма поднимается на одиннадцатый.
Шаг. Шаг. Когда он появился площадкой ниже, я уже дрожал, как осиновый лист. Незнакомец поднял голову и медленно стянул шарф с лица. Боже, это было МОЁ ЛИЦО! Но… Меня чуть не стошнило. Губы растянуты в безумной улыбке, от уха до уха так, что нижняя лопнула посередине, и струйка крови пересекла подбородок! Зубы больше похожи на клыки зверя: неровные, снежно-белые, острые! Кожа, синевато-белая, ещё и была изуродована несколькими то ли шрамами, то ли (ТРЕЩИНАМИ!)… И глаза. Всё безумие мира в этих глазах!
Шаг. Тьма у самых ног.
Я завыл, как раненый зверь и рванулся к двери своей квартиры. Когда я, трясущимися руками, наконец провернул ключ в замке, половина коридора уже погрузилась в темноту. Ввалившись на пол прихожей, я лихорадочно запирал все замки, двигал к двери тумбочку, и уже накинул цепочку, когда меня заморозил звук, раздавшийся из-за спины: