Дамочка сверкнула глазами и слегка сдвинула свои перья. Под ними, естественно, обнаружился значок. А я и не знал, что в эмирской полиции служат прекрасные леди.
— Не коза, а сотрудник Интерпола с особыми полномочиями.
— Ага… Напугала аж совсем, — кивнул второй, — знаешь, где Папа видел Интерпол, тебя и твои особые полномочия?
— Не точно, — усмехнулась леди-полицейский, — но полагаю, что в гробу. Но это ничего не меняет. Господин Кедраш пойдет со мной.
— Еще чего, — фыркнул второй.
— Эй, а можно вы меня в лифте доделите, — вставил я, — я считалочку хорошую знаю. А можно «по морскому» раскинуть.
— Ты двигай вперед, остроумный, — меня ощутимо пнули в филейную часть.
— Так я туда и рвусь, — чуть не завопил я, но было уже поздно. Я заметил, как точеный подбородок леди отвисает, а глаза становятся круглыми как шарикоподшипники. И в тот же момент почувствовал, что хватка бодигардов ослабла. Один, тот, что справа, мешком осел на пол. Другой качнулся вперед, пытаясь удержаться на ногах, оперся о столик с напитками и обрушился вниз в брызгах шампанского по четыреста евро за бутылку.
Вот оно! Сработало! Хорошее зелье продала мне Ганечка! И ведь не выдохлось за столько лет, сработало. Только не вовремя. Вернее, эта коза из Интерпола нас задержала. И впрямь баба навстречу — скверное дело, даже без пустого ведра.
Поймите меня правильно, я против женщин ничего не имею. Пусть делают что хотят: уголек рубят, в космос летают, с десантным рюкзаком бегают… Только пусть будут готовы, если уж влезли в мужские дела, что никто им на слабый пол скидки делать не станет. Назвался груздем — получи в зубы.
… Бить ее я все-таки не стал. Просто нежно приобнял за плечи, да и рванул платье вниз. Раздался треск шелка, и сложная конструкция в момент спеленала сотрудника Интерпола не хуже смирительной рубашки. Лицо у нее сделалось! Хотя чего паниковать, с такой-то по… фигурой.
Я глянул в сторону дверей, но оттуда уже спешила охрана отеля. Сзади ко мне проталкивались двое полицейских в настроении далеко не мирном, спереди шипела разъяренная фурия в нижнем белье, а под ногами мирно дремали Папины шестерки. Я схватил столик: легкую конструкцию из стали и пластика и со всей дури метнул в большое зеркало. С жалобным звуком осколки ссыпались вниз. Теперь, согласно примете, у меня будет семь лет несчастий. Но другого выхода не было. Когда отель перестраивали, этим зеркалом закрыли проход в следующий зал. Сейчас там располагался рыбный ресторан.
Не обращая внимания на торчащие осколки, я этой самой рыбкой нырнул в открывшийся проем.