Сколько шла, ошибаясь
Чтоб до тебя добрести, оступаясь…
— Можно, я буду звать тебя как-нибудь по-другому?
— Вообще-то меня никто не зовет Холли. Я — Джин.
Дождь припустил снова. Он барабанил по крыше, лупил в стекло, полоскал широколиственные деревья в большом, запущенном саду. Сгущались сумерки. Холли-Джин варила кофе, а я попытался разжечь камин. Вообще-то в дождь тяга не очень, но сейчас все получилось. Через несколько минут поленья уже весело потрескивали, наполняя живым теплом старую, запущенную мансарду. Джин расстаралась и вытащила из недр буфета початую бутылку «Наполеона» и два больших бокала, скорее пивных, чем коньячных. Но это были уже несущественные детали.
— Деньги могут многое рассказать о человеке, — задумчиво проговорила девушка, — То, как он зарабатывает и, главное, как тратит.
— Это — суть твоей профессии? Слушать, что говорят деньги?
— Слушать и понимать.
Девушка колдовала над старой кофеваркой, громозкой, как паровоз. Найдя этот дивный агрегат, она обрадовалась, как маленькая, и теперь с удовольствием предавалась хозяйственным делам.
— Любишь готовить?
— Ага, — кивнула Джин, — только у меня совсем не получается. Но кофе, наверное, сварю.
Эта мансарда была складом мебели, которая давно вышла из моды. Но, видно, хозяевам было жаль выкидывать часть собственного прошлого, и поэтому сюда перекочевали старый буфет с витражными стеклами, круглый стол с гнутыми ножками, несколько «венских» стульев и высокая кровать с железной спинкой. С потолка свисала лампа в желтом абажуре с кистями. Этот полузаброшенный дом в пригороде принадлежал какой-то подруге Джин, которая, вроде бы, уехала в Брюссель ловить за хвост свою удачу. А девушка знала, где спрятан ключ. Точно ли это была подруга? Или друг, что вернее.
— Кофе, — сказала Джин, протягивая мне чашку.
— Мгм. Спасибо, — ничего не подозревая, я глотнул и, — Тпффу…
— Что, так плохо?
— Да нет. В общем, очень даже… оригинально, — она подозрительно прищурилась, — Это катастрофа, Джин, — сознался я, хватая воздух ртом, как вытащенная на берег рыба.
Она так откровенно расстроилась, что я отставил чашку, обнял девушку и ободряюще чмокнул в острый носик.
— Не грусти. Давай я приготовлю этот разнесчастный кофе. Если уж он тебе так нужен.
— А ты умеешь? — удивилась она.
— Нет, — соврал я.
— Ты начал говорить про свою идею? — напомнила Джин, когда мы удобно устроились в продавленных креслах перед камином, — ту, для которой тебе понадобилась я.
— Забудь.
— Почему? — удивилась она.
— Да потому что я, дурак, только сейчас понял, как это опасно. Меня подставили не просто плохие парни, а настоящие убийцы…