Он тяжело опустился на скамью, задев Джона. Джон почесал в затылке.
— Господин Корден, — сказал он, — я так понимаю, вы знали, что дочь станет ублюдком. Вы… нет, погодите, дайте я скажу. Вы отдали её Гриднеру и компании, потому что у вас не было выхода — допустим…
— Я ведь не на смерть её отдавал! — вырвалось у старика. — Она ведь живая, ну… просто…
— Просто претерпела магическую трансформацию, — терпеливо закончил Репейник. — Понимаю. До недавнего времени ей ничего не грозило, так?
Старик кивнул.
— Но из метрополии приехал новый староста, ему всё это не нравится, — продолжал Репейник, — и так вышло, что он попросил меня… разобраться со всей историей.
Старик опять кивнул, но уже еле заметно. Джон поудобней устроился на жесткой скамье. Момент настал.
— Мне вовсе не обязательно убивать Джилену, — сказал Репейник, и Корден, медленно повернув голову, уставился на него, а сыщик продолжал: — Мне достаточно её поймать и увезти в безопасное место.
— В зверинец, стало быть — хрипло сказал Корден. Репейник прикрыл глаза, напряг память и процитировал:
— «Мутаморф, чье изменение несет магическую природу, проходит обследование о сознательности». Это — обязательная процедура, — он помедлил, чтобы до старика дошел смысл сказанного, и прибавил: — Иными словами, если я увезу Джил в метрополию, там прежде всего определят, насколько она человек. Если она все еще разумна, значит, у неё есть шансы пройти лечение.
— А если нет? — спросил Корден. — Тогда — в зверинец, на потеху господам?
Репейник вздохнул. «Что ж, пряник я ему показал, — подумал он. — Теперь черед кнута».
— Вам видней, — сказал он. — Вы лучше знаете, как она живет и на что способна. Но если сомневаетесь, то могу уехать. А вместо меня приедут егеря. Вы же понимаете, староста не успокоится.
Корден молчал, молчал долго. Репейник решил уже, что не дождется ответа, но вдруг из того угла, где сидела старуха-призрак, послышался шорох. Старик поднял голову и посмотрел на жену. Вили Корден открыла рот, сипло выдохнула, зашамкала челюстями и, не в силах заговорить, принялась махать рукой, одновременно кивая и притопывая обутыми в драные шлепанцы ногами.
Корден перевел взгляд на Репейника.
— Мы согласны, — сказал он. — Что делать-то надо, сынок?
* * *
Реки и леса всегда считались местом обитания волшебных существ, не обладавших значительной силой: таргов и кунтаргов. Тарги отличались от людей на вид — могли иметь заросшие шерстью лапы или птичью голову на плечах — но все понимали человеческую речь. При этом свой замысловатый облик они переменить не могли, по какой причине им и нужно было прятаться в лесах. Кунтарги, напротив, умели перевоплощаться, так что всегда принимали людской облик перед встречей с человеком, но отчего-то при этом тоже хоронились по глухим чащобам или обитали на дне водоемов. Поговаривали, что им тяжело или даже отвратительно примерять на себя людскую форму; истинный же облик они имеют до такой степени чудовищный, что можно свихнуться, если встретить кунтарга как есть, настоящего… Тарг, встретив человека, всегда старался над ним подшутить, выкинуть какой-нибудь фокус и вообще нагадить. Кунтарги, напротив, были при встрече радушны, охотно вступали в беседу, и, обладая быстрым умом, можно было узнать у кунтарга что-нибудь полезное или даже вступить с ним в союз. Также в речных водах и в чащобе жили всякого рода мутаморфы — несчастные создания, перерожденные, изуродованные магией люди или животные. Мутаморфы почти никогда не обладали разумом, так что их нельзя было отнести к таргам, чьи дикие выходки все же объяснялись с точки зрения рассудка, хоть и весьма извращенного. Тем более такие существа не имели ничего общего с кунтаргами, мастерами игр и перевоплощений.