Убийца дракона, отпустив трехручную рукоять, опустился перед безжизненным телом на одно колено. Лицо уткнулось в твердую чешую. Все еще теплую.
Вдруг на поляне зазвучала песня. Старая, одна из тех, что герцогу нравились. Пели тринадцать охотников, ставших победителями.
Туманной пасти огненный зрачок,
Твой зев как жаркий горн,
Где всякий трус или наглец,
Обманчивую суть отринув,
В одежке синей чешуи,
Он пред тобою предстает.
Готов ли ты к сраженью - спросит.
Глупец в броне против меня,
Услышит пасти грозный рык,
Умрет,
Прощенья не спросив.
Герой ли,
Трус - все едино пред тобой.
У каждого из нас есть свой дракон.
Постылый шлем сорвав с десницы,
Мы вновь встречаем жар,
Всей грудью,
Без сомненья.
Умри! - кричим мы,
Заблуждаясь…
Уже неделя, как Сторхейльм бурлит от избытка всяческих слухов и домыслов. Каждый считал за гражданский долг высказать собственную версию событий. История с убиением дракона превратилась в скандал королевского масштаба. Прочие города с интересом следили за Сторхельмом, в то время как несчастное герцогство пыталось кое-как прийти в себя от невероятного шока.
Перед дворцом наместника образовались настоящие баррикады. Горожане требовали выплаты денег, по всеобщему мнению, нажитых путем жульничества планетарного масштаба. День и ночь десятки недовольных маршировали с транспарантами наперевес. У стен дворца образовался настоящий палаточный городок. Выглядывая из окна, вооруженный подзорной трубой герцог мог следить за всеми перипетиями быта своих подопечных. Однако те плевать на него хотели. Горожане разводили костры, копали выгребные ямы, засоряли окрестности пустыми бутылками - в общем, жили в свое удовольствие. Естественно, все дружно отказались от уплаты налогов.
Это было даже хуже, чем “как у себя дома”, поскольку дома сторхейльмцы таких вещей себе не позволяли, - негодовал наместник. Поскольку очень скоро маршировать надоело даже самым сознательным, со временем все это превратилось в огромную попойку. Более того - настоящую оргию: огромным успехом пользовались услуги древнейшей профессии. Азартные игры и торговля спиртными напитками в публичных местах вошли в норму.
Конечно, герцогу было крайне больно смотреть на то, как кто-то делает деньги прямо у него под носом.
Ладно, можно и потерпеть, - думал правитель, засыпая под нестройный рев пьяных голосов. - Покричат и разойдутся по домам.
Не тут-то было. Всем настолько понравилось, что первоначальная цель политического манифеста была благополучно забыта. Герцог взволновался не на шутку. Парковый комплекс, раскинувшийся у подножия его твердыни, грозил окончательно превратиться в смердящую помойку. Копать глубокие ямы горожанам было лень, а ходить за дровами они предпочитали не дальше чем в соседнюю рощу. Словом, герцог крепко задумался. С народом нужно что-то делать.