Перед нами стояла задача добраться до Оханска, избегая крупных городов. Путь был неблизкий, почти тысяча вёрст, а ехали мы медленно: в лучшем случае, вёрст тридцать в час, а порой и того меньше. Иногда приходилось ползти чуть ли не с пешеходной скоростью. Паровые тягачи с многотонной бронетехникой на прицепах не могли развить большую скорость по грунтовым дорогам. Я рассчитывал управиться за неделю, но это в том случае, если в пути не произойдёт непредвиденных задержек.
Об Оханске я прежде не слышал. Судя по карте, он стоял на реке Каме недалеко от Перми (которой тут не было). Близ него находилось поместье Берёзовка – родовое имение одной из младших ветвей бояр Птахиных. Туда-то мы и держали путь.
Как оказалось, младшей (или побочной) ветвью назывались бояре, владеющие собственной вотчиной, носящие фамилию рода и находящиеся в вассальной зависимости от главы этого рода. Как правило, вотчину с правом полного владения и передачи её по наследству, а так же титул младшего боярина мог получить носитель фамилии, у которого подряд семь поколений предков находились на службе у главы рода. Такая ветвь становилась практически независимой, но имела некоторые обязательства перед главой рода: присылать воинов по требованию и платить денежные повинности. Побочная ветвь, к которой я ехал, носила фамилию Птахины-Свирины – это была одна из древнейших ветвей (насчитывалось ей лет четыреста) но при этом не самая богатая и многочисленная. Зато они жили дальше всех от столицы.
Не удивительно, что младшая ветвь была недовольна участием в битве: их не касались разборки старших, происходящие за тысячу вёрст. С другой стороны, вассальная договорённость требовала встать на защиту рода.
Нижний остался позади, а впереди нас ждали долгие нудные вёрсты. Я, хоть и проспал весь вчерашний день, чувствовал себя разбитым. Глаза слипались, тело ломило после битвы. Мы выехали затемно через задние ворота усадьбы. Имелись некоторые опасения, что Барятинские могут прознать о нашем мероприятии и попытаться задержать нас, но пока всё шло гладко.
Поначалу ехали молча. Дружинники были шокированы моим взлётом из полнейшей безызвестности до положения члена семьи. Всего месяц назад я был отроком, слугой, едва ли не пустым местом, а теперь вдруг оказался выше их в иерархии, практически небожителем, которому полагалось служить. Хотя по факту ничего не поменялось: я и прежде обладал силой, но тогда большого пиетета она ни у кого не вызывала. А стоило главе рода подписать какую-то бумажку – и всё, ты – царь и бог, тебе ноги целовать готовы те, кто ещё вчера относился с пренебрежением.