Я осел на ближайший стул, вытер появившуюся на лбу испарину. Нет, мир здесь магический, так-сяк, приятно и полезно. Но скелет... не пора ли ему, так сказать, на заслуженный отдых в могилку. Не до бесконечности же работать. Пусть, так сказать, спит вечным сном, а не носится по факультетскому зданию, пугая начальника.
Скелеты я и раньше видел. И не обязательно на кладбище. Те были нормальными, добропорядочно находясь за стеклами медицинских шкафов в качестве учебных препаратов для учащихся. А тут...
Череп лязгнул зубами. Не классическими тридцатью двумя, кто б ни был его владелец, но ел он много, а то и по зубам получал, и в итоге многих коренных не было. Лязгнул он... ну максимум двадцатью.
Странно, но это успокоило меня. Если товарищ при жизни не умел беречь зубы, то нечего после смерти ими пугать. И вообще, вероятно, это магоробот, управляемый на расстоянии. Скорее всего, мои нахальные монархи прознали, что декан пошел по подразделениям, и хотят проверить, настоящий ли он мужчина или трус. Не смогли заколоть, решили вызвать инфаркт.
Ноги приобрели твердость, в голова ясность. Меня пугать? Да как вы посмели! Поставлю на вид! Дам выговор! Лишу стипендии!
— Что за средневековье, — сказал я, глядя в то место, где раньше находились глаза, — как вам не стыдно меня пугать. В наш-то век просвещенного культуризма!
Скелет сконфуженно дернулся руками. Длиннополая мантия, ничем не удерживаемая, упала на пол. Скелет смущенно загремел костями, наклонился, подхватил ее и попытался спрятаться за стоящий рядом шкаф. Испугался!
Я по-королевски глянул. Потоптался. От нечего делать пригладил волосы. Однако мне здесь начинает надоедать.
— Гриша, встань на место, — послышался мелодичный голос, заставивший меня поспешно закрыть рот. Еще немного и из него полилась бы нецензурная ругань. Все же он меня немного вывел из нормального состояния.
Говорила вроде бы женщина. Нехорошо интеллигентному человеку ругаться при слабом поле. Но, если и этот ...- я замешкался, выбирая определение — обитатель будет сумасшедший... или необычайный, я отсюда немедленно уйду! А кафедру распущу!
Я аккуратно повернулся, ожидая увидеть кого угодно — хоть привидение, хоть инопланетянина, хоть ректора.
Первая приятная неожиданность. В проеме двери, открывавшей путь в одно из двух кафедральных помещений поменьше, стояла рыжеволосая женщина в возрасте лет тридцати и ростом метр двадцати с кепкой и приветливо улыбалась. Все нужное для представителя женского рода у ней по организму располагалось весьма обворожительно. На мой взгляд она была немного полновата, но лишние килограммы находились где надо. Сердце старого холостяка сразу же застучалось в груди чаще, намекая на необходимость реверанса.